Тим Уиллокс - Двенадцать детей Парижа

Радость Грегуара глубоко тронула его. Мальчик был неустрашим. Впрочем, как и всегда. Сам же Матиас еще никогда в жизни так не боялся.

Он оглянулся на тесно прижавшиеся друг к другу тела своих спутников. Из повозки по-прежнему доносилось хихиканье.

Брать с собой то, что может отвлечь во время боя, – ошибка. Брать с собой этих десятерых – безумие.

Карла как будто прочла мысли мужа. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Потом кивнула.

Госпитальер отбросил жалость к самому себе.

Он положил руку на плечо Грегуара и кивнул, указывая на реку:

– Посмотрим, что за металл у нас получился.

Граф де Ла Пенотье попросил Грегуара проехать мимо Малого моста. Цепь там никто не охранял, и их компания углубилась в лабиринт улиц старого города.

На южном конце Малого моста находился Малый Шатле. Охранять крепость не было нужды, но милиция обязательно должна была там быть. Ее отряды захватили реку не для того, чтобы защитить город от несуществующей угрозы мятежных гугенотов, а ради престижа Гарнье и Крюса. Это был ближайший к собору мост. На месте Бонне Тангейзер отправил бы оттуда гонцов к другим мостам, а возможно, и к убийцам, резавшим гугенотов на берегу. Вероятно, Бонне думает, что Матиас останется вместе с Карлой в соборе, и приведет туда Гарнье. С Гревской площади по мосту Нотр-Дам.

Грегуар повернул на север к мосту Менял.

Бонне не ждет повозку. В отличие от ополченца-лавочника, которого рыцарь угостил вином.

Тангейзер прислонил арбалет к левому бедру. На мосту по-прежнему дежурили трое охранников. Если бы они не улыбнулись и не помахали руками, госпитальер убил бы их. Но когда повозка проезжала мимо, лавочник и его товарищи махнули ему и заулыбались. Хотя рыцарь все равно им не поверил. Повозка миновала Дворец правосудия, и впереди показались склады. Поворот к реке, потом еще один на запад – и они у цели.

– Остановись, Грегуар. Тут хватит места, чтобы развернуть повозку? – спросил Матиас.

Мальчик оценил ширину перекрестка и кивнул. Его господин соскочил на землю.

– Жди здесь, у стены склада, чтобы мы могли поехать в любом направлении, – велел он.

После этого Тангейзер побежал к реке.

На углу он остановился и посмотрел в сторону Мельничного моста.

Улицу перегораживала телега с мертвецами. По обе стороны от нее несколько человек складывали мешки с мукой параллельно берегу реки. Из-за их спин доносился какой-то шум. Рыцарь решился на два шага по освещенному луной месту, чтобы взглянуть на часовую башню Консьержери.

Без двадцати пяти двенадцать.

Еще есть время добраться до ворот.

Матиас повернул назад, к спрятанной в тени склада повозке.

Сразиться с ополченцами – неважно, сколько их, – прямо здесь, уничтожить всех.

Переехать на ту сторону охраняемого моста.

Но там схватки не будет – только стена, а в ней пещера без выхода и охранники.

В полосе света на перекрестке появился лавочник. Он был в шести футах от наконечника стрелы, когда госпитальер выстрелил из темноты ему в пах. В серебристом свете луны показалась вторая фигура с луком в руках, и Тангейзер положил на землю арбалет и вытащил меч. Лучник вглядывался в темноту: стрела была вставлена в паз, но тетива не натянута.

Матиас воткнул ему меч в левую нижнюю часть живота, но не слишком глубоко, а затем, на обратном движении, вспорол ему живот. Рядом мелькнул желтый свет. Иоаннит выглянул из-за угла и тут же отпрянул. К нему спешили еще четыре человека. Нет, даже пять. Эстель окликнула его, предупреждая. Лезвие алебарды вонзилось в землю. Один из ремесленников оперся на древко, чтобы сохранить равновесие, и Тангейзер взмахом меча перерезал ему горло. Потом, даже не взглянув на поверженного противника, он ринулся на остальных.

Фонарь Тангейзера остался на повозке рядом с факелом, а фонарь милиции уже удалялся в направлении Дворца правосудия. В его тусклом свете виднелись силуэты трех человек. Ближайшим оказался красильщик. Матиас высоко поднял меч, имитируя удар сверху. Две испачканные краской руки повернули древко алебарды горизонтально, чтобы отразить удар – как и предполагалось. Повернувшись всем корпусом, госпитальер опустил клинок, который описал косую дугу и вонзился в левую ногу красильщика на ладонь выше колена. Меч перегубил кость в самом узком месте и на обратном движении отделил отрубленную ногу от бедра.

Рыцарь шагнул в сторону, чтобы красильщик оказался между ним и следующим ополченцем, достаточно молодым и сильным, чтобы оказать сопротивление. Тот на секунду перевел взгляд на отрубленную ногу, и Тангейзер левой рукой ударил алебардой его по туловищу, а правой вонзил меч ему под ребра, пробив селезенку и легкое. Выдергивая меч, он увидел, как третий ополченец попятился и сел на землю.