Тим Уиллокс - Двенадцать детей Парижа

Мертвых иоаннит оттащил в проход, по двое за раз. Их тела скользили по смеси из грязи, воды и муки, покрывавшей мост. Фонари висели через равные промежутки, но конца моста Матиас не видел. Сверху послышался шум водяных колес. Он был уже у первой мельницы. В просвете между зданиями виднелась река. Ворот с цепью позволял опускать или поднимать колесо в зависимости от уровня реки. Лестницы вели к шестерням, которые передавали движение реки на жернова. Шестерни не были зацеплены – в противном случае шум был бы гораздо сильнее. Внизу госпитальер увидел вращающиеся лопатки водяных колес. Он сбросил трупы в воду. Некоторое время тела швыряло и подбрасывало среди пены, словно окровавленные тряпичные куклы, а затем они исчезли.

Сбросив последнего стражника, Тангейзер остановился и прислонился к вороту. Струйки пота стекали по его лицу и по корке крови, запекшейся на волосах груди и живота, словно какая-то кожная болезнь. Как ни горько было это признавать, но силы его заканчивались. Ступни, колени, спина – все болело. Пальцы не гнулись. Иоаннит подумал о Карле. Ей, наверное, еще хуже. Он размял шею.

Повернувшись, Матиас увидел мельника в обсыпанном мукой фартуке. Испуганный мужчина стоял на пороге распахнутых двойных дверей. Тангейзер посмотрел на него, и двери закрылись.

Повозка загрохотала по мосту.

Рыцарь остановил ее так, чтобы его и спутников не было видно с улицы. Он погрузил в повозку пики, древками вперед, и фонарь, висевший над караульным помещением. Другого конца моста Гуго не видел. Тангейзер предполагал, что его должны охранять не меньше четырех ополченцев. До сих пор он не заметил ни у одного из них лука, арбалета или огнестрельного оружия. Благодаря фонарям они увидят его раньше, чем он их. И у них будет больше времени, чтобы задаться вопросом, кто он и что ему нужно, и испугаться. Повозка не вызовет такого переполоха, как вооруженный мужчина, но госпитальеру не хотелось подвергать детей опасности без крайней необходимости.

– Гриманд, я возьму пистолет. Грегуар, это мясо уже никому не понадобится. Клади его в мешок. Хлеб и вино тоже. Жди сигнала. Двигайся быстро, но помни о грязи, – сказал он своим спутникам.

Затем Тангейзер проверил пороховые полки и зарядил оба ствола пистолета. Водяные колеса заглушат звуки выстрелов. Левой рукой он сунул оружие за пояс сзади, взял у Грегуара бурдюк, влил себе в горло полпинты вина и отдал обратно.

– Гуго, ты идешь со мной, – решил он, после чего, взяв арбалет и вытащив меч, пошел через мост.

В следующем просвете между зданиями Матиас окинул взглядом реку и увидел часть заграждения. Грузовые плашкоуты и рыбацкие лодки. На пристанях по обоим берегам продолжалась резня. Банды насильников и убийц. Жаль, что не они охраняют мост. И насчет заграждения тоже жаль. Какой бы бурной ни казалась река, это самая безопасная дорога в Париже. Освещенные желтыми фонарями участки чередовались с темными. Мост дрожал под ногами Тангейзера.

– Сколько здесь колес, Гуго? – спросил рыцарь.

– Двенадцать, – отозвался мальчик. – Два пролета оставлены пустыми, для лодок.

– Стой здесь. Отсюда тебе видна повозка. Жди моего сигнала.

Оставив Гуго, госпитальер стал размышлять об охране на той стороне моста. Один стражник будет с ним говорить. По меньшей мере двое опустят копья. Если так поведут себя больше двух человек, это будет значить, что они испугались. Возможно, испугается и меньше народу – это зависит от количества выпитого ими вина. Если их двое, то первого Матиас снимет стрелой, а копье второго отобьет. Кроме того, если понадобится, с такого расстояния еще двух достанет пистолетная пуля. Затем он прикончит мечом второго копейщика, а дальше будет действовать по обстановке.

Вот и последний темный участок. Впереди над выходом висел зажженный фонарь, а у самой земли горел установленный в ведре факел. Показалась фигура охранника, вооруженного короткой пикой.

– Какие новости? – крикнул Тангейзер, разыгрывая точно такую же сцену, как с предыдущей группой стражников. – Какие новости?

– Новости могут быть только от вас. – Голос, который иоаннит едва различил сквозь шум, прозвучал очень молодо. – Они ушли несколько часов назад – по крайней мере, мне так кажется. Ничего не просили передать?

Рыцарь увидел охранника: восторженный юноша, не старше Орланду, и точно так же, как Орланду, уверенный в том, что его дело правое. На лбу у него была белая лента, удерживавшая непослушные волосы и обозначавшая его принадлежность к католической партии. Сзади него никого не было. Значит, три охранника с каждой стороны. Отсюда двое ушли, чтобы поесть и выпить с остальными. При виде госпитальера парень скорее обрадовался, чем испугался.