Тим Уиллокс - Двенадцать детей Парижа

– Эй! Вы! Валите отсюда! Или я позову охрану! – услышал он чьи-то крики.

Инфант повернулся на голос, и человек, пытавшийся их прогнать, охнул от ужаса:

– Силы небесные!

Больше он не издал ни звука – лишь его труп шлепнулся в навоз.

Тангейзер заплатил ему сталью, а не медью.

– Жди здесь. Только тихо, – велел он своему слепому спутнику.

И Гриманд ждал. Он чувствовал, что терпение его бесконечно. Алис сказала, что торопиться некуда, и она была права. Его мать видела приближающийся конец и предпочла провести последние мгновения в любви, а не в страхе. Отличная сделка. Сможет ли он сделать то же самое? Инфант удивился, что нашел в себе столько любви, чтобы раздавать ее. Где она пряталась все эти годы? Где он ее прятал? Изнутри поднималась печаль. Ему снова захотелось плакать, и он был рад, что у него нет глаз. Надо было слушаться. Сосредоточиться. У него есть еще не растраченная ярость. С этим у него никогда не было проблем. Но осталось мало времени и для того, и для другого. Эту сделку не так-то легко заключить.

Наконец Гриманд снова почувствовал руку Тангейзера.

– Гарнье только что вышел из дома с четырьмя своими людьми. Дверь охраняет сержант, – рассказал тот.

– Что дальше? – с готовностью спросил Младенец.

– Я сниму Эстель с твоих плеч. Эстель, не ударь его ногой в лицо.

Вздохи девочки улетели. Гриманду их не хватало. Он остался один. Опять жалеет себя? Король Кокейна поднял палец к лицу, но Тангейзер перехватил его запястье. Его утешали. Голос Матиаса был спокойным и уверенным, словно он что-то объяснял ребенку:

– Гриманд, я вложу тебе в левую руку арбалет. Держи его одной левой, легко, так, чтобы он мог поворачиваться, опираясь на твою руку. Оружие пока не заряжено. Ты не должен дотрагиваться до рычага и спускового крючка. Я покажу Эстель, как целиться и стрелять. Сила твоя, но цель и решение будут ее. Если она выстрелит, ты снова натянешь тетиву. Тут ты должен подчиняться Эстель. Ты со мной, мой Инфант?

– Да. Да. Я с тобой. – Предводитель воров подумал, что он сошел с ума, и это вызывало в нем гордость. С таким безумием он мог бы править Парижем. – А Ля Росса?

– Я с тобой, Танзер, – сказала девочка. – И Ампаро тоже с тобой.

– Знаю, – кивнул иоаннит. – Ты застрелила Пепина. Ты принесла свою сестру с крыши. Ты уберегла ее от монашек. Ты соединила нас с ней. Ты летела на ослепшем драконе. Никому я не доверяю больше, чем тебе, – и только Грегуару я доверяю так же.

– Что я должна делать? – спросила Ля Росса.

– Я тебе покажу. Сначала потренируешься со мной, потом с Гримандом. Но у меня есть к тебе другая просьба, еще важнее.

– Я сделаю, – пообещала Эстель.

Пламя любви – более горячее, чем вертел, который пронзил его череп, – охватило сердце Гриманда. Ля Росса его дочь. Но он ее дракон. Инфант изо всех сил старался остаться снаружи, не погрузиться снова в видения.

– В этом мире крови и грома, о котором я говорил, – начал Тангейзер, – может случиться всякое. Моя цель – найти Карлу, чтобы сестры и их мать могли быть вместе. Но я могу и не достичь этой цели. Независимо от того, проиграю я или выиграю, попытка потребует на какое-то время оставить тебя здесь. И храброго Грегуара я тоже попрошу оставить тебя, чтобы заняться другим делом.

Парень пробормотал что-то нечленораздельное – Гриманд принял эти звуки за согласие.

– Я знаю, ты справишься, – сказал Матиас мальчику. – Эстель, Карла доверила тебе позаботиться об Ампаро. И я доверяю тебе это. Решения ты должна принимать сама. Ты умная девочка. Люди, ослепившие Гриманда и убившие твою мать, могут прийти сюда. Если ты посчитаешь, что Ампаро грозит опасность, я прошу тебя отнести ее назад в Кокейн. Сделаешь?

– Да.

– Если я останусь жив, то разыщу тебя. Если я умру, ты найдешь женщину, которая ее выкормит. Сможешь?

– Да. Вы не хотите, чтобы я отнесла ее к монашкам?

– Лучше уж пусть она вырастет в Кокейне и ты будешь направлять ее. Осмелюсь предположить, что Карла не возражала бы против этого. Но если ты отнесешь Ампаро туда, тебе придется оставить Гриманда, чтобы он погиб в бою. Ты сможешь это сделать?

Инфант долго слушал наступившее молчание. Он ждал – больше всего ему хотелось умереть в бою. Потом в руку ему скользнула маленькая ладошка. Он держал ее так нежно, что ощутил пожатие детских пальцев.

– Да, – сказала Ля Росса.

– Умница, – похвалил ее госпитальер. – А теперь иди сюда, и я научу тебя стрелять из арбалета.

– Зачем вам два лука? – спросила девочка.