Луи Буссенар - Капитан Ртуть

Рота Второго зуавского полка взбиралась на холм к форту Лорето. В том числе и четверо неразлучных: горнист Питух, которому дали приказ не трубить, и молодые зуавы Толстяк, Чепрак и Булочка. Все четверо неслись напрямик, как зайцы, и даже не пытались укрыться за камнями. С ними находился и молоденький лейтенант, граф де Бопре, который, игнорируя опасность, шел в бой с тросточкой в руке и с розой в петлице.

Казалось, враги не обращали внимания на эту часть поля боя. Осажденные города и форта Кармен яростно сопротивлялись, а с форта Лорето не было послано ни единого снаряда.

— Сам видишь, — ответил Толстяку Питух, — мы прогуливаемся.

— Да уж, — проворчал Чепрак, здоровенный детина, — доверять этому не следует. Лучше бы в нас стреляли!

— Точно! — подтвердил Булочка, низкорослый, худющий и вертлявый, как клоун. — Плохо, когда не пахнет порохом.

Лейтенант недоумевал. Зачем на такое легкое задание послали самых смелых? Пресловутое знамя билось на ветру на маленькой башне форта. Наглое, вызывающее трехцветное знамя: зеленое у древка, белое посередине, дальше красное, какая-то пародия на французский флаг. В центре, на белом фоне, — кордильерский орел со змеей в клюве. Только почему на знамени следы крови?

А потому, что год назад, в страшный день пятого мая, во время первого штурма Пуэблы, наши солдаты трижды овладевали этим знаменем и трижды уступали его мексиканцам, у которых было численное преимущество. Кровь на знамени, отчетливо виднеющаяся на солнце, — французская кровь!

Подошел лейтенант де Бопре.

— Видите кусок ткани, гордо реющий на фоне синего неба? На нем кровь наших товарищей, наших братьев по оружию. Поклянитесь, что в этот раз знамя будет нашим!

— Клянемся! Мы добудем его или умрем! Вперед, вперед!

Восхождение оказалось очень трудным, приходилось подниматься почти отвесно. Питух, с горном на перевязи, насвистывал сквозь зубы:

Знакомый мотив ободрял всех. Они карабкались как обезьяны, еще немного — и они достигнут стен форта. Уже виднелись пустые глазницы амбразур [42] Амбразура — отверстие в оборонительных сооружениях для ведения огня из орудий и пулеметов. Пятьдесят человек продвигались гуськом, след в след, старые и молодые, смелые и выносливые бойцы.

Люди испытывали странное ощущение, они шли вслепую, не видя противника, не слыша треска пуль и ударов пушек. На соседних позициях ухала артиллерия, а у подножия форта Лорето царило непонятное молчание.

У лейтенанта де Бопре сжалось сердце. Он приказал остановиться и пошел вперед один. Почва была каменистая, идти было нетрудно. Лейтенант поднял голову и увидел, что до платформы — не более четырех метров. Конструкция, сложенная из огромных камней, казалась неприступной.

Можно было подумать, что мексиканцы ушли из редута. Но молодой лейтенант, опасаясь за своих людей, не спешил начинать штурм. К нему подошел Питух.

— Лейтенант, извините за вмешательство, но нам бы хотелось поскорее захватить эту штуковину. Если вы не против, мы провернем дельце за пять минут и пойдем обедать.

В горящих глазах горниста лейтенант прочел готовность к подвигу.

— Четверо — ко мне! — приказал он.

Питух обернулся и махнул рукой своим товарищам.

— Вот, лейтенант.

— Хорошо, сделайте мне пирамиду.

— Вам, лейтенант? Физкультура — наше дело!

— Сейчас будет мое! Ну же, не теряйте времени!

— Хорошо, лейтенант.

Четыре молодца прислонились к стене, скрестив руки и подставив плечи. Толстяк, как кариатида [43] Кариатида — вертикальная опора в виде женской фигуры, поддерживающая балочное перекрытие. , послужил основанием пирамиды. Чепрак прочно укрепился сверху, на третий этаж забрался Булочка. Наступил черед Питуха.

Но тут лейтенант остановил горниста движением руки.

— Стой здесь и жди, когда я тебя позову.

Питух нахмурился. Ему не нравилось прохлаждаться, к тому же он предчувствовал надвигающуюся опасность. Такой молодой и милый мальчик этот лейтенант. Было бы жаль…

— Лейтенант, прошу вас, позвольте мне.

— Одну минуточку, — ответил де Бопре с улыбкой и легонько отстранил старого солдата.

Юноша проворно забрался по живым ступенькам, вмиг достиг зубцов стены, перегнулся, оперся коленом и… упал навзничь с раздробленным черепом. Прозвучал всего один выстрел, и пуля попала прямо в лоб.

Крик ярости вырвался у зуавов. Старый служака Питух устремился вперед. За ним — все остальные, цепляясь руками и ногами и помогая друг другу, забрались на стену. Их встретили выстрелы в упор. Но ничто не могло остановить солдат. Питух поднес инструмент к губам: раз гремят выстрелы, он должен играть.