Павел Аренский - Всемирный следопыт, 1931 № 04

— Дядя, а это что за плод висит у тебя на стене и никак не может созреть? — спросил Аман, указывая на кривую афганскую саблю, тускло поблескивавшую под фонарем. — Не та ли это сабля, которую в горах называли «мечом вазиров?»

— Да, это меч вазиров, — сказал Сурама.

— Вазиры подняли знамя восстания, — тихо и раздельно произнес Аман. — Пешавар залит кровью. Железные дороги стали, повстанцы режут провода. А ты, Сурама, считаешь манго на деревьях, в то время как индийские женщины считают головы убитых сыновей? Или ты ничего не знаешь и ничего не слышишь?

— Я все знаю, Аман, я все слышу.

— Так почему же этот меч ржавеет на стене?

— Когда Странствующий [2] Эпитет Будды. шел однажды по лесу и встретил голодную тигрицу, он обратился в зайца и прыгнул ей в пасть, чтобы напитать ее.

— А тигрица облизнулась и подумала: о, если бы каждый заяц был Буддой! Но мы не хотим быть больше зайцами, дядя, и питать ненасытных тигриц! Мы сами хотим есть! О, если бы ты был с нами! Одного слова твоего было бы довольно, чтобы поднять все долины Вазаристана.

Он вскинул на плечо сумку и повернулся к двери.

— Оставь мне свой адрес, Аман.

Молодой человек быстро обернулся.

— Тебе довольно написать мне только одну строчку. Я все пойму.

— Какую, мой друг?

— «Я надеваю меч вазиров». Больше ничего.

Сурама улыбнулся.

— Вспомни Матэ! — жгучим шопотом бросил Аман и исчез за дверью.

Громко и неумолчно кричали лягушки, в бассейнах задумчиво и гармонично стонали жерлянки, кузнечики и цикады оглушительно трещали в ветвях.

Матэ? Но он ни на одну минуту не забывал ее в течение двенадцати лет.

Коллектор [3] Начальник провинции. Сетон имел обыкновение распечатывать почту за утренним завтраком в обществе своей жены и пятилетнего сына. Прихлебывая крепкий чай с жареными гренками, он вскрывал одну депешу за другой, в то время как черные слуги бесшумно двигались вокруг стола, ловя глазами распоряжения мэм-саиб [4] Госпожа. , которые она, из уважения к занятиям мужа, подавала знаками.

— Опять побоище! — воскликнул он. — Ленсли стрелял в толпу демонстрантов. Триста убитых и раненых. И это перед самым приездом Ватсона и в то время, когда вся наша политика основана на миролюбии и сближении. Я думаю, что Ленсли сошел с ума!

Коллектор захватил бумаги и прошел в кабинет, обставленный в духе любителя Востока. Шкапы с буддийскими рукописями, деревянные тибетские статуэтки, молитвенные мельницы, бронзовые кобры и драконы, тигровые шкуры на полу. Здесь же ждал майор Хигльс, начальник городского гарнизона.

— Я получил новые пулеметы, — сказал майор, садясь на пододвинутый ему стул.

— Так. И что вы думаете с ними делать?

— Пулеметы, сэр, существуют для того, чтобы из них стрелять. И больше они ничего не могут делать, извините меня, сэр.

— В кого же вы хотите стрелять, упаси меня боже?

— В том-то и штука, что у меня нет обстрела.

— Обстрела? Должно ли это означать, что вы недовольны оттого, что вам не в кого стрелять?

— Обстрелом, сэр, называется площадь, которая подлежит обстреливанию, извините меня, сэр. Но перед самым гарнизоном торчат какие-то деревья, плетни и кусты. Если нападение последует с этой стороны, мы будем смяты прежде, чем сумеем открыть огонь.

— Вы ждете нападения?

— Я обязан его ждать! Я начальник гарнизона.

Коллектор встал и сделал строгое лицо.

— Вы знаете мои взгляды, Хигльс: мир, мир и мир во что бы то ни стало! Не забывайте, что страна накануне самоуправления, в какую бы форму это не вылилось.

— Самоуправления? Гм… У меня в кармане приказ о приведении частей в боевую готовность. И больше я ничего не знаю… Вероятно это нужно для самоуправления. А в Бомбее выгружаются два огромных парохода, доверху наполненные бомбами, аэропланами и танками. Это тоже для самоуправления. Той же цели несомненно служат и все три индийские армии — пограничная, внутренняя и запасная, так как они усиленно снабжаются и пополняются.

— Ясно, что все предосторожности должны быть приняты. Рубите ваши деревья, майор, но без шума. Кстати, я жду на днях сэра Ватсона от вице-короля…

— Подпишите ордер, — сказал майор, подавая бумагу.

Коллектор взял перо.

— Чья там земля?

— Сад Сурамы.

Коллектор отложил перо.

— Это невозможно. Сурама пользуется слишком большим уважением у населения. Кроме того он верный союзник правительства. Было бы политической ошибкой затрагивать его. Вам придется устраиваться иначе, Хигльс.