Сергей Колбин - Большая гусиная охота. Лёнькина весна. Повести

Утром несколько косяков казарок проплыли по небу всё также высоко, строго юго-западным курсом, а ещё выше их, уже в южном направлении, начали лететь большие гуси. Теперь стала различима разница между кликами казарок и гоготом гуменников. Несколько мелких верениц летело на такой высоте, что можно было попробовать выстрелить прямо над головой, но шли они, то там, то здесь, да и ягодники, собиравшие клюкву, не давали им обнизиться. Побегав между озёрами до дрожи в коленках, мы несколько часов постояли, не перемещаясь, но так и не сделали ни одного выстрела. Оскомина досады бередила наши души – видеть столько гусей, оставаясь без добытой, пускай, даже одной маленькой казарки!

По возвращении домой, в течение нескольких дней, у меня в ушах стоял гомон гусиного валового пролёта, заставляющий ни с того ни с сего поднимать глаза к небу.

В эти же выходные дни папа с приятелем, тем самым, что познакомил нас с Лёнькой, охотился на водохранилище. После возвращения со мха, на кухонном полу, я увидел отцовские трофеи – среди десятка уток красовался огромный гусь. Утром воскресенья на них в тумане налетела пара, которая была сбита дуплетом. От предложения папы поехать в следующие выходные с ним, несмотря на намёки на результат, я отказался.

Школьный товарищ на этот раз не смог составить компанию, и я один опять шагаю по Озёрному мху. В тихую и солнечную погоду первого дня гуси летели очень высоко, зато на второй поднявшийся боковой ветер прижал косяки к макушкам леса, но стоило им вылететь на открытое пространство мха, как высота вновь увеличивалась. Когда несколько партий прошли одним и тем же приметным местом, я не выдержал и пошёл в лес. Гуси здесь действительно летели ниже, но всё же на предельной дистанции. Что же делать? Походив между деревьями, я обнаружил рядом стоящие две сосны, а берёза сбоку как бы обвивала их. Прикинув, что есть шанс залезть на высоту, начинаю готовиться. К имеющейся длинной бечёвке, привязываю разряженное ружьё, а второй конец креплю на поясе. Забраться на вершину оказалось сложнее, чем я думал – дважды возникала ситуация, когда пути наверх не было, и только благодаря неимоверному усилию, удалось закончить восхождение. Толстый раздвоенный сук берёзы подпирал сосну у ствола, давая возможность сидеть, правда, всё это от ветра качалось и скрипело. Подняв за бечёвку ружьё, и сломав несколько сучьев, мешающих обзору, начинаю ждать. Вид сверху великолепен, но гуси, как назло, прекратили лёт. Когда стало уже тяжело сидеть, а мысли об очередной неудаче точить червем, вдалеке пролетел косяк. Решаю ещё задержаться на несколько минут.

Гуси летели прямо на меня, изредка перекликаясь, широким караваном метрах в пятидесяти. Делаю выстрел, и, едва не упав от отдачи, вижу, что один вываливается, но, дотянув до мха, падает вне поля моего зрения. Не помню, как я слез, но этот процесс, по идее, должен был быть сложнее взбирания. Долго кружу по мху, заглядывая между сосен, прощупываю заросли багульника, внимательно осматриваю открытые пространства – всё безрезультатно. Когда надежда найти трофей начала угасать и времени на обратную дорогу оставалось всё меньше, замечаю что-то серое под ветвями кривой сосны. Гусь лежал как самолёт после вынужденной посадки, широко раскинув крылья, с головой, увязшей во мху. Долго любуясь его размерами, расцветкой перьев, лап, клюва – да это не утка и даже не большой крохаль!

Кроме добычи первого гуся тем днём произошло ещё что-то, тогда неизвестное, явившееся как смутное предчувствие какой-то потери.

На следующий раз Озёрный мох приготовил мне испытание, случившееся в начале августа, при посещении его с компанией по сбору грибов и ягод.

Попав в живописные просторы налегке, без ружья и опьянённый ароматами багульника с вереском, я скоро забыл о цели похода. Охватившая охотничья страсть повела к озёрам, биваку. Затем мне захотелось посмотреть участок мха, на котором в прошлом году сидела четвёрка гусей. Там я обнаружил лужи, похожие на трясины из другого болота, что подтверждало привлекательность подобных мест для охоты. За ними виднелся красивый бор, сверкавший стройными стволами раскидистых сосен, в котором тоже захотелось побывать. Лес оказался заболоченный, заваленный упавшими деревьями. Дорога к нему была неблизкой, поэтому картина вызвала разочарование, а вместе с ним проснулось чувство голода. Только теперь я вспомнил, что у меня нет с собой еды.