Виктор Потиевский - Риса

Вместе с холодами пришли волки. И хотя Риса ещё не видела их и даже не слышала волчьего воя, какое-то шестое чувство подсказывало ей, что они здесь, во главе со своим старым вожаком. Волки молчали. Но вой вьюги, так похожий на суровую и печальную волчью песню, каждый раз напоминал о них Рисе.

В эту ночь Риса вышла на охоту, когда немного ослабел снегопад. Ветер продолжал метаться по лесу, но вьюги не было. Порывы ветра хватали поредевшие хлопья снега и зло швыряли их о стволы сосен. Прояснилось, снег уже не залеплял глаза. Риса шла по склону лесного холма, пытаясь услышать сквозь гул ветра шорох или скрип шагов своей будущей жертвы. Но ничего, кроме шума деревьев, поскрипывания их стволов, не ловило её чуткое ухо.

Риса обогнула холм и вышла к озеру, тому самому, около которого жили люди. В предрассветной сумеречной мгле хорошо просматривался домик на противоположном берегу, за небольшим заливом. На озере снега было мало, только позёмка, свиваясь кольцами, облизывала лёд длинными своими языками.

И вдруг Риса остро почувствовала опасность. Резко обернулась, прыгнув в сторону. Волки стояли здесь же, на берегу, совсем близко. Они расположились полукольцом - все семеро, во главе с Воем. Теперь в его стае было семь волков. В прошлый раз на глазах Рисы погиб один из этой семьи. Но прошёл уже целый год, а это немалый срок...

Теперь они её тоже выследили. Не случайно же они оказались здесь, со стороны леса, едва только рысь вышла к озеру.

Нет, не случайно...

Риса стояла у самого льда на краю отлогого берега, среди мелкого кустарника. Лес был отрезан от неё стаей врагов. Её не испугали жадные их глаза, но она знала, что снова решается её судьба. Волки остановились лишь на мгновение. Быстрым шагом, почти бегом, спускалась волчья семья к озеру. Но Риса уже бежала туда, куда лесные звери не ходили, - к жилищу людей.

Отставая от рыси на пять-шесть прыжков, неслась стая.

Вой, высокий и широкогрудый, бежал впереди. В каждом броске разжимаясь, как пружина, и распластываясь в полёте над сугробом, он мчался, распустив длинный хвост по ветру. Серая со светло-рыжим отливом шкура, топорщась на загривке, стремительно перекатывалась по его мускулам. Крупная морда Воя, холодные и острые глаза выражали сосредоточенность, предельную устремлённость к цели. Шерстинки трепетали под напором встречного ветра, и от этого шерсть на спине и загривке шевелилась. Словно каждый волос зверя был живой и помогал волку настигнуть и победить.

Длинными быстрыми прыжками Риса пересекала залив. Хотя лапы скользили по льду, едва покрытому тонким слоем снега, всё-таки Рисе было легче бежать, чем волкам. Её широкие лапы позволяли сильно отталкиваться, и прыжки получались мощными и длинными.

Волки не отставали. Злость и упорство позволяли им буквально вплотную гнаться за ней. Они знали, что к жилью человека она не пойдёт, повернёт к лесу, и тут они её перехватят...

Но волки ошиблись.

Риса чувствовала, как её настигают. Она слышала шумное дыхание волков, удары их ног о замёрзший берег, на который они уже выскочили за ней. И в утреннем сумраке она хорошо видела дым, уходящий в небо из человеческого жилья. Только там, у человека, было её спасение. И она поняла это.

Риса бросилась напрямик к дому. Распахнув лапами приотворённую дверь в сени, она в два прыжка взбежала по лестнице, ведущей в жилые комнаты. Бревенчатые дома на севере строят так, что нижние пол-этажа занимает сарай, выше - жилое помещение, куда ведёт широкая лестница из сеней.

Волки преследовали Рису до самого крыльца, но в дом не вошли. Последние броски их были особенно стремительными, уж очень старались они схватить рысь. Но не успели. Рысь пулей влетела в дом. И старый Вой замер у самых дверей. Никакой азарт погони не мог обмануть его. Слишком опытен, умён и осторожен был старый вожак. Он-то знал, что люди - это верная смерть. Дальше него не ступил никто из его стаи...

Когда Риса оказалась у входа в самую глубь человеческого жилья, в глаза ей ударила узкая полоса света, пробившаяся через щель в двери, за которой были люди. Стремительно распахнув эту дверь, рысь вбежала в комнату.

Человека она ожидала увидеть, но всё-таки шарахнулась от него в угол, дальний от двери. Прижалась к стене и затаилась. Человек был один. Собак уже отвезли в город, а он задержался.

Это был тот самый, бородатый.

На столе жёлтым глазом горела керосиновая лампа. Топилась печь, и блики огня из раскрытой топки метались по стенам.