Иван Соколов-Микитов - Русский лес. С вопросами и ответами для почемучек

Лет десять – пятнадцать назад в лесу, подле нашего карачаровского домика, ещё водилось много всяческой дичи. Отойдя несколько десятков шагов от крыльца, я поднимал выводки рябчиков. У ближнего болотца, где на кочках растёт много брусники, гнездились тетерева. Несколько раз в лесу я видел глухарей и глухарок. Особенно много было зайцев-русаков. На зиму нам приходилось обвязывать колючим еловым лапником молодые яблони, чтобы их не попортили зайцы, каждую ночь бродившие вокруг нашего домика. Зимою, проходя полем после пороши, я не раз любовался чудесной грамотой звериных и птичьих следов. На чистом белом снегу отчётливо были отпечатаны ночные следы кормившихся русаков, валялись орешки заячьего помёта. Тонкой и ровной цепочкой тянулись лисьи следы. Возле кустов в поле я не раз поднимал стайку серых куропаток.

Ни заячьих, ни лисьих, ни птичьих следов теперь мы не видим. Трудно объяснить причину убыли лесной и полевой дичи. Несомненно, в истреблении дичи повинны недобрые охотники, не желающие соблюдать правил и сроков охоты. Очень возможно, что некоторые звери и птицы погибают по другим причинам, ещё недостаточно изученным людьми. С каждым годом всё меньше и меньше встречаешь в лесу птиц и зверей. Давно не вижу рябчиков, не поднимаю у знакомого болотца старых и молодых тетеревов. Обеднела вальдшнепиная тяга, мало осталось водяной и болотной дичи.

Года три назад к нашему домику ещё приходил один уцелевший заяц-русак. Зимою на огороде я видел иногда его робкие следы. Осенью однажды на утренней зорьке меня разбудил далёкий лай гончих собак. Лай приближался к нашему домику. Я отчётливо слышал заливистые голоса гончих. «Наверное, собаки подняли и гонят последнего нашего русака!» – подумал я с тревогой.

Лай собак слышался ближе и ближе. Почти у самого дома собаки вдруг замолчали. И только через несколько минут я вновь услышал гонный лай. Теперь собаки гнались за зайцем по открытому полю, отделявшему наш домик от большого посёлка. Я слушал удалявшийся лай и с тревогой ждал конца. Скоро послышались два ружейных выстрела, и лай прекратился.

Утром жена рассказала, что выходила на зорьке на огород посмотреть прополотую, приготовленную к зимовке клубнику. Нежданно-негаданно к ней в ноги прикатил заяц-русак. От неожиданности жена присела. Присел и заяц-русак. Так несколько секунд они смотрели друг на дружку. Потом заяц схватился, прижал к спине уши и пустился наутёк в открытое поле, где его опять подхватили гончие собаки.

Наверное, это был тот самый русак, следы которого я видел зимою вблизи нашего домика. В это осеннее утро, уходя от наседавших собак, он прибежал спасаться на наш огород. Теперь возле нашего домика я не вижу заячьих следов. Было очень жалко последнего русака. Захотелось в память о нём написать этот короткий рассказ.

В выводке рябчиков бывает от б до 10 пуховичков, в редких случаях – 12–14. Самка уводит обсохших птенцов от гнезда и не расстаётся с ними почти два месяца. В возрасте 4–5 дней пуховички делают попытки перепархивать, а через пару недель способны взлетать на нижние ветки. Выводок распадается после того, как молодые рябчики полностью перелиняют. Происходит это во второй половине августа.

Глухарь значительно крупнее тетерева и размером почти с индюка. Хвост у самца тёмный с белыми пятнами, а чёрная грудь отливает зеленоватым блеском. Тетерев-косач – чёрный, как уголёк, на крыльях – белое «зеркальце». Брови – красные, перья на хвосте закручены: одни – влево, другие вправо. Посмотришь на такое перо – настоящая коса с ручкой. Поэтому и называют тетеревов косачами.

Вальдшнеп – лесной кулик с очень длинным клювом. Спина и крылья у него ржавчато-рыжие, с тёмными и светлыми пестринами. Грудь и брюшко – серые, с поперечным бурым «рисунком». Брачные полёты самцов называются «тягой». Тёплыми весенними вечерами вальдшнепы летают над лесными дорогами и опушками, медленно взмахивая закруглёнными крыльями – словно «тянут». В полёте они «хоркают» («хорр… хоррр…») и цикают («цик… цик…»). «Тяга» заканчивается, когда в лесу совсем стемнеет. Вальдшнепы кормятся червями и личинками насекомых, протыкая влажную землю длинным клювом.