Юрий Ситников - Кот

А где-то совсем уж высоко, на голубом полотне, что называется небом, еле-еле проползала маленькая серебристая точка. За точкой лениво тянулась белая полоска, и чем дальше уползала точка, тем шире становилась кудрявая полоса. А гул все не смолкал, заставляя усатую мордаху неотрывно смотреть в небо.

Женщина снова погладила пальцем котенка по макушке, теперь её осторожное прикосновение напомнило прикосновение материнского языка. А материнский язык – это спокойствие. Значит, ничего не страшно.

Изумрудные газоны – тоже хорошо, и старик, что идет навстречу, опираясь на палку, совсем не страшен. И солнце, которое хоть и слепит глаза, если на него посмотришь, на самом деле ласковое.

А промчавшиеся с криком мальчишки на велосипедах, и огромная мохнатая собака, завывавшая у высокого забора – плохо. Зато цветы на клумбах и голуби на асфальте – хорошо. Вот ведь, оказывается, как все устроено: улица пестрит разнообразием, плохое соседствует с хорошим, и, получается, на одной дорожке можно здорово испугаться, на другой найти успокоение.

Свое успокоение котенок нашел. Притихший, он сидел за пазухой, его по-прежнему несли в неизвестность, но тревога не ощущалась, быть может, благодаря шестому чувству, нашептавшему рыжему комочку, что в новой семье он познает настоящее кошачье счастье.

Димины родители все шли и шли по бесконечной дороге, а он все смотрел и смотрел по сторонам, проявляя густую заинтересованность происходящим, вдыхая вкусный воздух, пахнущий свежескошенной травой, цветами и теплым летом. А ещё ему казалось, что пахнет ярким солнцем, голубым небом с облаками-барашками, такими мягкими и пушистыми, и беспокойным ветром, который никак не мог угомониться, продолжая приставать к деревьям. И снова шипели листья, и солнце слепило глаза, и гудела дорога, ревели машины, навстречу шли люди, и рыжий котенок был готов к новой жизни.

Его маленькое сердечко билось в предвкушении «начала». Начала длинной кошачьей судьбы, такой же широкой, как и та дорога, по которой сейчас шли Димины родители. Судьба будет витиеватая, но котенок об этом ничего не знал; не догадывался, что ждет его за её поворотами, в закоулочках, тупиках и лабиринтах.

Впереди – жизнь! А жизнь, будь то жизнь человека или жизнь животного, пестрит неожиданностями. Жизнь – палитра красок, а краски бывают разные. Они смешиваются, образовывая новые цвета, новые чувства, создавая новые настроения, образы, переживания, искусно меняя цветовую гамму событий.

Необычная эта штука – жизнь. Иногда она кажется жесткой и опасной, как оживленная магистраль, а иногда напоминает аккуратную цветочную клумбу в каком-нибудь тихом уютном дворике. В ней есть место дружбе и предательству, добру и злу, взлетам и падениям, радостям, сменяющимся горем, и разочарованиям, уступающим место надеждам.

Котенок находился в самом начале пути. На старте.

…Димка ему понравился сразу, то была любовь с первого взгляда. Стоило оказаться в руках задорного светловолосого мальчишки с большими раскосыми глазами, ощутить исходившее от него волнение, вперемешку с ликованием (родители наконец подарили котенка!), и появилась уверенность в искренней радости. Теперь рыжий котенок знал совершенно точно – он находится в надежных руках. И светловолосый мальчишка по имени Дима – его друг. А друг – это очень хорошо. Так же хорошо и тепло, как семья.

Поцеловав рыжую мордочку с тонкими усиками и бровками, Димка сказал:

– Это Кот!

– Кот, – согласились родители. – Мальчик.

– Нет, – засмеялся Димка, и его светлые волосы рассыпались в разные стороны. – Его имя – Кот!

– Не очень ли банально? – спросил Димин отец, сдерживая улыбку.

– И пусть банально, но он – Кот!

И рыжий кроха, несмотря на свой юный возраст и целую армию копошившихся в голове несерьезных кошачьих мыслей, мешающих сосредоточиться на чем-то одном, удивительно быстро сообразил, что Кот – это он сам. Его так зовут. Кот – и не иначе.

Он оказался смышленым малым, немного трусливым, но только поначалу, ведь сам Дима говорил родителям, что его Кот – как же приятно было слышать гордое « мой Кот » – совсем не трус, а всего лишь новичок в их семье. А все новое настораживает, заставляя проявлять бдительность и в случае опасности стремглав бежать к домику – коробке, в которой Дима вырезал круглое отверстие и постелил на дно газету. Там можно спрятаться и прийти в себя. И бегство к «домику» не трусость, а проявление осторожности. Неужели не понятно?