Петр Комаров - Золотая удочка

Прицепив на крючок доброго живца, я оставил свою удочку на ночь. А утром ахнул от удивления: ни живца, ни добычи не было - вместо них болталась на крючке одна голова касатки.

Интересные рыбы эти касатки! Они рыщут по дальневосточным рекам, как вооруженные разбойницы. Взгляните на их плавники. Разве это ‹не оружие? С боков, как штыки, торчат две острые костяные колючки, покрытые мелкими зубчиками. Третья колючка грозно вскинута на спине Попробуй-ка, подступись к этой рыбе!

Свои колючки касатка может закрывать «на замок». Если она раскинет их в разные стороны, прижать к телу их уже никакой силой нельзя, их можно только отбить камнем. Нельзя и разогнуть эти колючки, если касатка сама не откроет своего «замка».

Рыбаки снимают с крючка эту рыбу с большими предосторожностями - того и гляди, поранишь руку. У меня был такой случай: чем-то напуганная касатка подплыла из глубокой воды к самому берегу. Я схватил ее рукой и выкинул на камень. Она все-таки успела уколоть мне палец. Через полтора часа палец распух, а через два дня мне пришлось просить врача, чтобы он удалил ноготь.

Если касатку вытащить из воды, рыба начинает играть, как на скрипке. Сгибая и разгибая боковые колючки, она скрипит так громко, что услышать ее можно за десять шагов. Тот, кто придумал поговорку: «Молчит, как рыба», не знал об этом, иначе такое сравнение^не пришло бы ему в голову.

В Амуре есть два вида касаток: короткая желтобрюхая и длинная, окраской потемнее. Длинную рыбаки называют плетью, потому что она и в самом деле похожа на казачью плеть. Обеих касаток ихтиологи зачисляют в семейство южных сомов. Обыкновенные же сомы - ягнята по сравнению с этими разбойницами. Защищенные колючками от других хищников, касатки нападают на всякую рыбу, с которой могут справиться. Но случается, что маленькая касатка хватается и amp;apos;за живца больше себя величиной. Зато и на крючки они лезут стаями: иной раз с перемета в пятьдесят крючков рыбак снимает пятьдесят касаток.

Все это припомнилось мне, когда я рассматривал свой странный улов - болтающуюся на крючке голову касатки.

Выходит, и эта вооруженная хищница иногда попадает впросак. Должно быть, она проглотила живца и долго билась на поводке, пока не обессилела. В эту минуту ее заметила щука или какая-нибудь другая зубастая рыба и изловчилась ухватить свою жертву за хвост. Чтобы отстоять себя, касатка разогнула колючки. Только деться ей было некуда - вот и осталась от касатки одна голова с растопыренными колючками.

Какие только неожиданности не подстерегают дальневосточных рыболовов!

Сидишь бывало за удочкой на берегу протоки, не сводя глаз с поплавка. Вокруг стоит знойная августовская тишина. Припадая к воде, молчат зеленые лозы тальника. Ни шороха, ни ветерка, ни всплеска. Кажется, сама вода остановилась, прислушиваясь к окружающему миру, и только случайная былинка или сучок, плывущие по ней, выдают ее слабое течение. И вдруг прямо перед тобой из воды высовывается черная, страшноватая на вид змеиная голова и, заглотнув воздух, медленно и неслышно опускается на дно. По телу пробегает невольная дрожь. Только сообразив, что это невинная проделка рыбы, удильщик успокаивается, и испуг его сменяется любопытством.

Что же это за рыба?

Змееголов - житель тропических вод. Он водится в реках Бирмы, Филиппинских островов и Южного Китая. Есть он и в Амуре. Плавая здесь рядом с тайменем и хариусом - обитателями холодных северных рек, он как бы напоминает рыбаку об удивительных контрастах великой дальневосточной реки.

Рыбу эту можно было бы назвать красивой, если бы ее не уродовала приплюснутая змеиная голова с большой зубастой пастью. Темнозеленое тело ее, плотное и подвижное, покрыто с боков черными полосами, а плавники испещрены черными крапинами. Змееголовы держатся в тихих, прогреваемых солнцем протоках, в заводях с илистым дном, забираются нот коряжины и кочки, прячутся в разных водяных травах.

Здесь я и ловил их. Выбрав место для ловли, я выламывал таловую палку, привязывал к ней крепкий поводок в полтора -два метра длиной, наживлял на крючок синявку (так на Амуре зовут горчака) и подводил живца к самой коряжине. Горчак, даже снулый, задохшийся на крючке, - лакомая приманка для этой рыбы. Иной раз мне удавалось рассмотреть с берега, как змееголов выползал из-под коряги навстречу живцу. Он высовывался оттуда, почти не шевеля плавниками, останавливался, замирал в неподвижности, потом, словно нехотя, подплывал к наживе, забирал ее в рот и опять возвращался в свое убежище.