Петр Комаров - Золотая удочка

Многое из того, что услышали рыбаки, было для них новостью. Все это рассказала серебряная пластинка.

Я отправился на берег Уссури удить чебаков, а вернулся домой с фазаном в руках.

- Где ты купил этого лесного петуха? - спрашивали меня домашние, разглядывая фазана, трепещущего длинными радужными перьями.

- Не купил, а поймал на удочку, - совершенно серьезно ответил я, и мне пришлось рассказать, как это произошло.

Когда я расположился рыбачить, напротив меня, на другой стороне реки, прогремели с короткими промежутками четыре выстрела. Вначале я не обратил на них внимания, а потом выстрелы стали повторяться все чаще и чаще. Над прибрежной полосой тальника и ольховника то в одном, то в другом месте появлялись какие-то птицы, которых нельзя было распознать с моего берега - река здесь была широкой. Перелетев на небольшое расстояние, птицы снова опускались в тальник, исчезая из виду. «Наверно, досужий охотник распугивает ворон», подумал я. А над рекой прокатилось эхо нового выстрелу, птицы опять взмыли кверху и вдруг, круто повернув, беспорядочной стаей полетели прямо па меня.

«Фазаны!» разглядел я, когда они перевалили за середину Уссури. Одна птица за другой, снижаясь к реке, неуклюже плюхалась в воду. Какой-то рыбак, проверявший вдали от берега свои переметы, торопливо поплыл им навстречу. Птицы вертелись из стороны в сторону, лодка уже настигала их, и вскоре я увидел, как рыбак хватал их руками, ударял каждую головой о весло и бросал в лодку.

Наблюдения мои были прерваны фазаном, который подплывал к берегу слева от меня. Его я заметил только сейчас. Фазан (это был крупный петух) держался па воде беспомощно и, почти не продвигаясь вперед, вяло ворочал головой. Плавать он не умел и пугливо разглядывал чуждую ему стихию. Он был в пятнадцати метрах от берега. Уже можно было различить красноватые ободки над его глазами.

Во мне заговорил охотник. Бросив удочку, я забегал по берегу, не зная, как поймать птицу. Лодки поблизости не было, а купаться в ледяной октябрьской воде - мало удовольствия. Петух же, напуганный моей суетней, изменил направление и, смешно вращая четырехпалыми лапами, стал отгребать от берега. Тут-то я и вспомнил о своей удочке. Схватив удилище, я отбежал на несколько шагов вниз по течению, куда, по моим расчетам, должен был подплыть фазан, и спрятался за камень.

Фазан, покрутившись на месте, снова повернул к берегу. Когда расстояние до него немного сократилось, я пустил в ход удочку, стараясь забросить леску так, чтобы крючок зацепился за перо птицы. Мне удалось это со второго же раза: крючок упал на спину петуха, зацепился за крыло, и я «выудил» фазана, как рыбу. В это время к берегу причалил рыбак. В его лодке лежало семь фазанов.

- Знатная охота! - сказал он, кивнув головой на свою добычу, и добавил: - Жирные они теперь, осенью. Ишь ведь как отяжелели - Уссуру перелететь не могли, вынужденную посадку пришлось делать. Здорово же их распугали охотники!..

У меня добыча была поскромнее. Но вечером, когда мы ели жареную фазанину, сын по достоинству оценил и мои охотничьи успехи:

- Золотая у тебя удочка, папа!

Среди рыбаков деревни Молчанове распространился слух, что из реки Зеи в Кривую протоку зашла какая-то невиданная рыба с черными крыльями. Некоторые даже называли ее водяным чертом, но суеверных людей теперь осталось мало, и потому рассказчиков о крылатой диковине безжалостно высмеивали.

Однако, после того как председатель колхоза, плававший на Зеленый остров осматривать покосы, публично заявил, что он сам видел в Кривой протоке загадочную рыбу и что она будто бы вынырнула из-под его лодки, чуть не задев крылом за весло, - кое-кто был склонен поверить и в существование водяного черта.

Загадку решился разгадать шестидесятилетний старик Дормидонт, прозванный калужатником. Он служил створщиком от Верхне-Амурского пароходства - зажигал фонари на речных створах, белых деревянных маяках, указывающих пароходам их путь. Участок Дормидонта тянулся по берегу Зеи верст на восемь, и тут он знал каждый островок, каждую проточку на нем, каждый заливчик между песчаными косами, где весной молчановцы охотятся на перелетных гусей.