Дмитрий Федорин - Рыжая актриса

Жена вдруг начала сердиться:

- Это что же выходит? Для тебя собака дороже семьи?

Приходилось отмалчиваться. Я понимал жену и сочувствовал ей. Вся беда заключалась в том, что Трубач не признавал в ней хозяйку.

В тот день, когда я принес трех зайцев, едва не случилась беда.

Я положил беляков в коридоре. Прибежали дети и стали разглядывать их. Не утерпела и жена. Она решила погладить зайцев по шерстке и нагнулась к ним. Трубач метнулся к зайцам, и… жена упала на пол. А он, извиняясь, едва заметно шевельнул хвостом, отвел глаза в сторону. Я даже не мог его упрекнуть. Он все мне сказал: «Не сердись, мол, хозяин, кусать я и не собирался, только напугал, чтобы не в свое дело не лезла».

С тех пор и зародилась между ними вражда.

Атаки жены были так стремительны и последовательны, что я вынужден был отступить, сделав один «тактический маневр».

- Хорошо, - сказал я. - тебе не нравится собака - отдам ее брату, но продавать не буду. Пусть Похоруков не ходит по пятам. Скажи ему.

На том и порешили. Брат жил в другой области. Отпуск намечался осенью, и я надеялся: вдруг к тому времени все уладится.

…В начале августа жена решила сходить в лес по грибы. Вместе с ней пошла и дочь Галочка. Я не беспокоился за них, знал, что жена не раз бывала в Игнатовском, хорошо знакома с окрестностями. Но случилось несчастье.

На работу прибежала соседка и со слезами рассказывает, что Галочка потерялась в лесу и что жена меня ждет с восьмичасовым поездом.

Представляете мое положение? Наступает ночь, а моя Галочка одна-одинешенька в лесу. Бегу домой переодеться, а мысли об одном.

Не знаю, как все получилось, только на вокзале подбегает ко мне Трубач и… виляет хвостом. Что делать?

- Иди домой, - командую ему. Он нехотя повинуется: нагнув голову, скрывается за углом здания.

Паровоз дает гудок, а из-за угла выскакивает Трубач и прыгает на площадку вагона…

В Игнатовском встречает заплаканная, совсем подавленная жена.

- Доченька, доченька, - причитает она.

Как могу успокаиваю, а у самого ком в горле.

Отправляемся к месту, где потерялась дочь. Трубач идет рядом. Углубляемся в лес.

- Мы здесь были,- указывает жена на полянку.

Набираю в легкие воздух, кричу:

- Га-а-ля-я-я!

Эхо раздается по всему лесу. Прислушиваюсь. Ответа нет.

Снова кричу и опять ничего не слышно.

Оглядываюсь и вижу - Трубач размахивает хвостом, жадно принюхивается и стремглав бросается в чащу леса. Он порывисто лает, все дальше и дальше удаляясь. «Нет, не по зверю идет»,-думаю. О слабой догадке говорю жене…

- Он, наверное, по следу Галочки пошел…

Жена поднимает заплаканные глаза, и я замечаю в них искры надежды.

- Он и меня в лесу ищет с лаем, - продолжаю я.- Пойдем за ним.

Голос собаки стих.

- Неужели потерял след? - спрашивает жена. В глазах у нее тревога и… надежда.

Трубач снова подал голос и умолк. В чем дело? Скорей! Скорей в чащу! Трубач! Милый, Трубач! Одна надежда на тебя!

Все ближе и ближе голос собаки. Вот он совсем рядом, и ноги отказывают мне. Жена с радостным криком бросается навстречу Галочке и Трубачу. По щекам ее текут слезы.

Перестала всхлипывать дочь, перестала плакать жена, смотрит на Трубача и вдруг отпускает из объятий Галочку и крепко-крепко обнимает собаку. Первый раз Трубач застучал хвостом и… не рычит. Умные глаза собаки как бы говорят: «Ну ладно-ладно! Чего уж!»

Жена погладила собаку, повернулась ко мне и сказала:

- Ты этому… приятелю своему передай… Еще раз заявится просить Трубача продать - я его так выгоню, так выгоню…

Мишутка осиротел очень рано. Ему не было и года, когда медведица-мать пошла в деревню добыть что-нибудь и не вернулась. Малыш ждал ее до самого утра и не дождался.

Не знал Мишутка, что охотники давно подкарауливали родительницу. Они не могли простить ей ночных раз-боев и наконец свели с ней счеты.

На второй день медвежонок едва дотерпел до вечера. Было холодно, и очень хотелось есть. С наступлением темноты он встал, отряхнулся и неслышно пошел лесом. Порылся у деревьев, перевернул несколько старых пеньков, поймал каких-то жучков, быстро проглотил их - не наелся.

Медвежонок вдруг вспомнил, как хорошо однажды они с матерью кормились на овсяном поле. Он вприпрыжку заторопился к заветному месту. Но поле оказалось убранным. Лишь кое-где виднелись островки растений.