Петер Вольлебен - Тайные связи в природе

Еще один пример касается лугов. Луг представляет собой среду обитания большого количества видов трав. Летом здесь распускаются яркие цветы, над которыми порхают разноцветные бабочки. Все это великолепие привлекает множество птиц, которые с удовольствием селятся поблизости. Но интенсивное развитие сельского хозяйства угрожает многообразию видов. Растущие цены на кукурузу, вызванные резким увеличением спроса на сырье для получения биогаза, заставляют распахивать каждый свободный клочок, превращая его в унылую аграрную пустыню. А там, где идиллия еще не нарушена, лес пытается отвоевать последние оставшиеся долины и поймы речушек.

У травяных ландшафтов незавидная судьба. Но вместо того, чтобы притормозить сельское хозяйство, делаются попытки стравить между собой луга и леса. Это значит, что ради сохранения степного ландшафта жертвуют не пашней, а лесом. С данной целью обычно стараются использовать мирные средства типа быков Хека, представляющих собой продукт обратной селекции с целью получения породы, похожей на туров, которые когда-то бродили по пойменным лугам. Но таким методом вымершие виды не возродить. Можно лишь получить породу, внешне похожую на исходный образец. Таким образом, быки Хека – обычный домашний скот, рядящийся в одежды туров. Смысл данного подхода заключается в том, что созерцание быков Хека на лугу создает у нас впечатление, что в природе все благополучно. На самом же деле это просто одна из форм животноводства, поддерживающая всеобщее заблуждение. Дело в том, что степи не являются частью нашей естественной экосистемы. Доминирующим ландшафтом Центральной Европы издавна были девственные леса, простиравшиеся повсюду, за исключением гор и болот. Пестрое разнотравье вместе с бабочками на лугах – это уже культурные последствия, наступившие после того, как наши предки стали вырубать леса. То, что нам нравятся безлесные пространства, имеет простое объяснение: мы сами с биологической точки зрения являемся степными животными, поэтому лучше чувствуем себя в местах с хорошим обзором. Если бы мы позволили природе свободно развиваться, то по берегам водоемов вновь выросли бы густые леса, в которых вряд ли можно увидеть яркие цветы и бабочек, но зато смогут жить десятки тысяч других видов, для которых лес является ареалом обитания. Вспомните муху Brachyopa silviae , питающуюся соком старых деревьев. До недавнего времени о ней никто не знал, и если бы в месте ее обнаружения росли не влажные леса, а паслись быки Хека, уничтожающие все ростки деревьев, то муха исчезла бы и мы никогда о ней не узнали бы. Мы еще плохо разбираемся в часовом механизме природы, и до тех пор, пока не научимся как следует ее понимать, от попыток ремонта лучше воздержаться.

Хочу еще раз недвусмысленно заявить: я не являюсь противником попыток помочь тому или иному виду путем осуществления каких-то особых мероприятий, даже если речь идет не об исконных видах, таких как рябчики и глухари. Если эти животные поселились у нас в исторически обозримом времени, а теперь им грозит вымирание, то в этом случае (и только в этом) можно что-то предпринять, даже частично нарушив исконную лесную экосистему. Если же глобальной угрозы их существованию нет, то необходимо запретить любое вмешательство в сложный экологический механизм.

Примером такой допустимой помощи является красный коршун – хищная птица с внушительным размахом крыльев, достигающим 180 сантиметров. Он получает безусловные преимущества от нашего культурного ландшафта и наверняка являлся очень редким гостем в изначально лесистой местности Центральной Европы. Ему нужны открытые просторы, чтобы, паря над землей, выискивать взглядом мелких млекопитающих, птиц и насекомых. Люди, вырубающие леса, играют ему на руку, создавая степи, где можно прекрасно поохотиться. Какой приспособляемостью обладает красный коршун, вы можете убедиться летом, выйдя на луг. Как только крестьянин на тракторе выезжает косить траву, в большинстве случаев за ним увязывается красный коршун. С высоты полета он выискивает раздавленных мышей и детенышей косуль. Большая часть всей мировой популяции этой птицы, составляющей 25–30 тысяч особей, обитает в Германии. В других местах ее количество сильно снизилось. Если бы мы сделали ставку исключительно на исконную растительность, то есть на девственные леса, то со значительной частью популяции красного коршуна было бы покончено. Но эти птицы нашли у нас вторую родину, живут здесь, не ощущая особой угрозы, поэтому их можно поддержать, чтобы такая ситуация сохранялась и впредь. С данной целью можно защищать мелкие фермерские хозяйства с небольшими лугами и пашнями, а также с высокими деревьями, где можно свить гнездо, и охранной зоной вокруг них.