Александр Грачёв - Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи

Теперь надо затаиться. Бурундуки настолько глупы, что, если замереть на одном месте, они подбегают к самому носу. Но следить нужно не только за добычей, а и за окрестностями: как бы не появился кто-нибудь из опасных врагов Чфы. Вон, кажется, кто-то небольшой промелькнул внизу. A-а, старая знакомая, енотовидная собака — отшельница Эдуни. Она не опасна, сама озирается кругом, боится. Чфы часто встречается с Эдуни, та обычно промышляет у берега Моховки и там живет под завалью коряг; когда-то в этом месте произошел оползень и нагромоздил непролазный хаос деревьев. Сейчас она тоже, видимо, пробирается сюда, на богатое мышиное угодье. Так и есть. Вон уже сделала стремительный скачок, кого-то схватила…

Пока Чфы наблюдал за Эдуни, возле него появился довольно крупный мышонок. Чфы без труда прихлопнул его лапой и тут же съел. Не стоит из-за такой мелочи бежать к норе, а потом обратно. Надо дождаться добычи покрупнее. Чу, кто это там так сильно шуршит? Ага, бурундук, да какой крупный и толстый! Понятно: беременная самка. Чфы замер, затаился так, что веко не моргнет. Ну подойди же, подойди поближе! Нет, вертится возле одного места, ищет, видимо, учуяла что-то вкусное. Улучив минуту, когда самка скрылась за стволом дерева, Чфы неслышно двинулся туда и замер возле кустика дудника с прошлогодними семенами. Он знал, что бурундуки охотно едят их. Расчет оказался верен: вскоре самка подскакала к кустику, взобралась на полутораметровую высоту, к зонтику. Этого как раз и ожидал Чфы. Ловким броском он на лету поймал добычу, и самка даже пикнуть не успела, как хрустнул ее хребет в зубах охотника,!

Чфы опрометью помчался домой. Барсучиха поджидала его у входа в нору. Она с жадностью вырвала добычу из его рта.

Раз пять сбегал Чфы на Мышиный склон, за это время сам съел трех мышей и был почти сыт, как вдруг попал в беду.

Находясь в засаде, он услышал где-то у себя за спиной дальний шорох листьев. Мгновенно оглянулся и замер: Дарла! Тот находился метрах в двухстах — как раз между Мышиным склоном и норой Чфы. Видимо, он пробирался к Барсучьему ключу в поисках Большой семьи. Значит, путь к норе закрыт! Что же делать? Не мешкая ни минуты, Чфы скользнул за ближайший ствол дерева. Замереть бы, как это ловко делает Эдуни: пусть хоть наступит на нее враг, она даже оком не моргнет и ухом не поведет!

Но у Чфы были свои способы укрываться от опасности. Он отлично умел использовать впадины, небольшие кустики, коряжины. Так, от укрытия к укрытию, и уходил Чфы от врага. Вскоре он оказался вне поля зрения Дарлы и что было сил поскакал в сторону, противоположную той, где пролегал маршрут грозного владыки. Он уже чувствовал себя в безопасности, как вдруг почти нос к носу столкнулся с извечным своим врагом — Бугой.

Чфы давно знал Бугу. За последние пять лет тот съел двух его жен. Спрячется у норы в засаде и ждет, когда кто-нибудь появится из нее. Несколько раз он так подстерегал и самого Чфы, Но молодой барсук был необычайно осторожен и всегда скрывался раньше, чем Буга выскакивал из своей засады. И вот встреча, нос к носу…

К счастью, рядом оказался бурелом. Чфы юркнул под него и стал петлять по лабиринту, стараясь выбирать самые узкие лазейки. Буга тотчас же кинулся вслед. Он оказался ничуть не менее проворным, чем Чфы, и в одном месте чуть не цапнул его сзади. Спасла узкая щель между колодиной и землей — Чфы сумел протиснуться через нее. За буреломом начиналось редколесье, а дальше просматривался открытый галечный берег Моховки. Теперь нужно было, пока Буга блуждает в буреломе, проскочить редколесье, добраться до берега Моховки, а там рукой подать до оползневой завали, в которой живет Эдуни.

Расчет оказался вереи: Чфы был уже на том краю редколесья, когда Буга выбрался из бурелома. Он так и не понял, куда девался Чфы, и долго еще рыскал разочарованный вокруг бурелома, заглядывал во все лазейки, прислушивался, вынюхивал воздух. Чфы ловко одурачил его!

А тем временем Чфы был уже под обрывчиком, которым кончается редколесье у берега, и под его прикрытием во все лопатки улепетывал в сторону оползневой завали. Но обстановка оказалась гораздо сложнее.

В стороне, вверх по течению Моховки, кружили над отмелью коршун Тиня и его супруга, повторяя по очереди: «Ти-иня, ти-иня, ти-иня…» Но ни Тиня, ни его супруга никогда не нападали на семейство Чфы.

Чфы почуял опасность, когда его накрыла огромная тень. Белохвостый Клек! Барсук метнулся под обрывчик, под бахрому корней, свисающую до самого галечника. Его обдал ветер от крыльев. Белохвостый Клек снова взмыл вверх метров на десять и стал выписывать крутые виражи, часто махая своими метровыми крыльями, видимо, выслеживая, надежно ли спряталась его добыча. Между стенкой обрыва и бахромой корней и корневищ было ровно столько места, сколько нужно, чтобы уместилось щупленькое туловище Чфы. Правый бок даже слегка оттопыривал бахрому. Будь Белохвостый Клек чуть сообразительнее, он мог бы запустить когти в этот бок.