Александр Грачёв - Сквозь мартовские снега. Лесные шорохи

Нынешней весной Ласа принесла еще трех выдрят, самца и двух самочек. Больше десяти дней у них не открывались глаза: в них не было пока нужды в кромешной тьме подземелья. Зато развивались другие части организма, необходимые в первую очередь: эластичный мех с тончайшей подпушкой, которая предохранит потом тело от воды, а стало быть, и от переохлаждения; плавательные перепонки между сильными пальцами, чего нет у других животных из семейства куниц, к которому принадлежит Ласа; в ушах образовались, специальные клапаны, которые потом пригодятся: будут защищать слуховые трубы от проникновения воды; развивались легкие — в такой степени, чтобы они могли задерживать воздух по крайней мере на несколько минут. Наконец, рос длинный и мощный хвост с утолщением у основания — рулевое весло, без которого невозможно нормальное плавание. Без всех этих приспособлений жизнь в воде была бы невозможной.

Теперь для Ласы наступила самая трудная пора — нужно было дать детенышам первые уроки плавания и охоты. Насколько это опасное время, Ласа хорошо знала по опыту прошлого года.

Перед тем как в первый раз загнать отпрысков в воду, Ласа отправилась на разведку. Она обследовала каждый закоулок заводи, особенно в тех местах, где лежали топляки: нет ли засады, поднялась на поверхность и осмотрела окрестности Моховки: нет ли поблизости орланов. Но все было спокойно. Поймав по пути небольшого хариуса, она вернулась в логовище. Между тем она заставила детенышей поголодать: пусть голод поможет ей загнать их в воду; по опыту Ласа уже знала, как неохотно они впервые покидают уютное убежище. Зверята с визгом набросились на хариуса и вмиг растерзали его. Но рыбешка только раздразнила аппетит выдрят.

Теперь время гнать их в воду. Стоило послать одного, другого носом в нижнюю нору, как они по рыбьему запаху-следу поспешили туда, откуда он шел. Стоп, вода! Выдрята попятились назад, запищали. Ласа, работая носом, без обиняков затолкала их одного за другим в воду и, не обращая внимания на их сопротивление, гнала до самого выхода из норы. Очутившись на дне заводи, они дрожали, часто семенили лапками, льнули к бокам матери, начинали метаться вокруг нее. Она же неторопливо направилась по наклонному дну к берегу и скоро вылезла на суглинистый уступчик под обрывом, завешенный бахромой корней. Здесь была хорошо защищенная сверху подмоина. Выдрята резво, последовали за матерью, стараясь залезть ей на спину: их колотила дрожь.

Но вот они успокоились, огляделись и начали шарить вокруг — обнюхивали камешки, корни, копали лапками суглинок, перемешанный с галечником. Откуда-то из-под камня вылезла пучеглазая лягушка. Выдрята разом отпрянули от нее, но потом, видно, уловили знакомый запах: Ласа за последнее время часто приносила детенышам лягушек. Нашелся и храбрый — он кинулся на лягушку, придавил ее обеими лапами, стал обнюхивать, потом с великой жадностью начал рвать ее. Его более робкие сестренки не успели разобраться, в чем дело, а храбрец уже с аппетитом облизывался.

С этой минуты он словно ошалел: метался, пищал, начинал копать глину там, откуда вылезла лягушка, потом жалобно заглядывал в глаза матери, как бы умоляя: «Ну помоги же!» А Ласа облизала выдрят, тихонько о чем-то посвистела, а точнее, пропищала им и бесшумно, без единого всплеска, сползла в воду. Она, наверное, приказала детенышам никуда не отлучаться из ниши, потому что выдрята сразу притаились, замерли. Она вернулась минут через пять, держа зубами за живот довольно крупного чебачка. Он еще трепыхался, но Ласа придавила его лапами, прокусила ему затылок и снова бросила в воду. Первым кинулся за чебачком храбрец. Он схватил рыбину пастью за живот и расторопно вскарабкался с добычей на сушу.

Несмотря на отличное укрытие, Ласа не переставала с беспокойством оглядываться по сторонам и прислушиваться. Иногда она совала голову в воду и подолгу водила ею там, осматривая все кругом.

Но вот она тихо-тихо сползла в воду и пошла по откосу дна, припадая всем телом к земле. В ту же минуту у поверхности воды показался почти метровый обрубок бревна. Таймень! Он двигался медленно, лениво пошевеливая плавниками. Потом повернулся головой к берегу, остановился; его рот открывался и закрывался. И вдруг что-то темное метнулось со дна к его брюху. Это была Ласа. Таймень попытался выскочить из воды, но на поверхности показалась лишь его зеленовато-темная спина, зубы Ласы уже намертво сомкнулись на мягком брюхе рыбы. Вода взыграла бешеной коловертью, волна хлестнула в нишу. Выдрята отпрянули к стенке, сбились кучкой. На расстоянии какого-нибудь метра от них шла смертельная схватка. Таймень то кидался вверх, то опрокидывался на спину, то устремлялся головой вниз и со страшной силой бил своим толстым хвостом по поверхности воды, поднимая каскады серебристых брызг. Вода вокруг закраснела.