Владимир Бардин - Еще одно путешествие на край земли

Я пристроился под козырьком скалы в сухой нише и достал полевой дневник. Василий Семенович тут же рядом осматривал скалу в поисках красивых минералов. Потом мы позавтракали свежевыпеченной в судовой пекарне буханкой и шоколадом, поговорили о кроликах, пожалели, что у нас нет ружья (вот бы пир закатили на судовом камбузе!), и отправились дальше.

Теперь было рукой подать до вершины сопки. Топкие зеленые «лужайки» остались внизу. Мы взбирались по скалам, покрытым пятнами лишайников, бежевых, светло-зеленых, черных. Преобладали плотно прижатые, словно припаенные к камню, корочки — так называемые накипные лишайники. Они, казалось, слились с породой, и отодрать их можно было только с помощью ножа. Подобных лишайников много и на южнополярном континенте: им не страшны самые свирепые ураганы. Однако близ вершины стали попадаться другие виды — пышные кустики высотой в два-три сантиметра. Их не часто встретишь в Антарктиде, и я беру несколько покрытых растениями камней в свою коллекцию.

Скальная вершина сопки испещрена выемками, по форме похожими на стаканы. Болышая часть их до краев заполнена водой. Мне приходилось видеть каменные «стаканы» и в Антарктиде. Их образование скорее всего связано с морозным выветриванием. Замерзающая в углублениях вода постепенно разрушает вокруг себя горную породу.

На Кергелене можно встретить необычные стаканообразные формы выветривания. Такого рода формы встречаются и в Антарктиде.

Сопка, на которую мы поднялись, вызвышалась метров на двести над озером. Полюбоваться видом с вершины нам, однако, не удалось: окрестности скрывались в облаках. Косой дождь, на который мы старались не обращать внимания, сменился снегопадом. Крупные хлопья мокрого снега застилали горизонт. Сквозь эти косо летящие белые полосы еще некоторое время проглядывала стальная поверхность озера, темнели сопки противоположного берега, но вот и эта картина растворилась в снегопаде.

Перспектива исчезла, окружающий мир сузился. Снежное облако, казалось, поглотило нас. Скалы под ногами побелели. И хотя снег тут же таял, нового выпадало в избытке.

Несмотря на непогоду, не хотелось отказываться от замысла проникнуть подальше в глубь острова. Я предложил Василию Семеновичу оставить уже изрядно нагруженный образцами рюкзак в сухой нише, а самим отправиться дальше налегке.

Мы карабкались по скалам, спускались в расщелины, пересекали ручьи, даже фотографировали друг друга, невзирая на снегопад, и постепенно разговорились. Холодок отчуждения, обычный при общении недостаточно знакомых людей, почти рассеялся.

Меня уже давно интересовал вопрос, какими качествами должен обладать полярный руководитель. Ведь от него в немалой степени зависит успех работы далекой, затерянной на краю Земли антарктической станции. Василий Семенович был признанный полярный лидер, и я приглядывался к нему с особым вниманием.

Думаю, я не ошибался, представляя его человеком весьма одаренным. Возможно, ему в чем-то везло. Без удачи, пожалуй, никому не обойтись. Натуре Василия Семеновича присущи основательность, упорство. Природа наградила его сметливостью, сообразительностью и не обидела честолюбием: ему нравилось быть начальником. Но он не почивал на лаврах, а энергично работал, думал. Учитывал опыт свой и чужой, умел быть достаточно гибким, предусмотрительным. Словом, Василий Семенович был человеком незаурядным. Даже обороты его речи, порой угловатые, были выразительными, незатертыми. К примеру, вспоминая о том, как строили Восток, с одобрением, заметил: «Плотники охорашивали дома». Рассказывая на корабле новичкам о Мирном, он упомянул о кладбище на близлежащем островке, где покоились погибшие в Антарктиде полярники, и тут же добавил: «Хорошие могилы, на цепях, но не дай бог туда попасть, не за тем едем».

Василий Семенович законно гордился правительственными наградами, которыми был наделен достаточно щедро. Стремился получить новые и не скрывал своего желания. Но зарабатывал их не ловча, а честным, далеко не легким трудом. Он с успехом справлялся с весьма ответственными и трудными заданиями. Четыре благополучные зимовки на полюсе холода говорили сами за себя. Наверняка иной раз Василий Семенович совершал ошибки, но умел учиться на них и в конце концов добивался успеха.

Притом был он человеком, что называется, земным, отнюдь не простым по характеру, порой жестким и грубоватым в обращении. Оправданно ли это? Известно, что на зимовках, особенно таких дальних, как в Антарктиде, должна быть жесткая дисциплина. Излишняя мягкость и доброта начальника могут обернуться бедой для подчиненных. Правда, я знал одного деликатного, внешне вроде бы даже робкого начальника, который, однако, своим справедливым и заботливым отношением, тактом и умом завоевал всеобщее расположение подчиненных и был для них непререкаемым авторитетом. Всего этого он достиг без грозных приказов, не повышая голоса, не подчеркивая свою роль начальника, Лично мне импонировал именно такой, интеллигентный тип руководителя.