Виталий Танасийчук - Под землей с фотоаппаратом. Рассказы спелеолога

Почти весь день провел я здесь, перетаскивая штатив с аппаратом с места на место и отыскивая ракурсы поинтереснее. Сверху приходили все новые и новые люди посмотреть пещеру. Я воспользовался этим, и когда от сырости перестала работать вспышка, москвичи подняли ее наверх и подсушили на солнце, а симферопольцы принесли обратно.

Часа в четыре, проголодавшись, решил выходить. На пути к выходу меня то и дело ослепляли фонарики идущих навстречу харьковчан — осматривать пещеру они ринулись всей группой. Их энтузиазм был похвален, но то, что они не оставили никого на страховке, было совсем не простительно.

Кое-как я зацепился за первую ступеньку. Лестница, дернувшись, смахнула с уступа несколько килограммов земли и камней; минут пять, вжав голову в плечи, я ждал новой порции, потом осторожно полез вверх. Первый участок пути — до земляной пробки — пришлось идти вообще без страховки, но лестница здесь лежала на скале, и я чувствовал себя уверенно. Последующие двадцать восемь метров — на самостраховке; занятие унылое, хотя и полезное. Делается это так: преодолев несколько ступенек лестницы, садишься на очередную верхом и закрепляешься карабином на самой верхней, до которой можно дотянуться. Подъем на метр — снова перестегиваешься.

И вот, наконец, трава и низкое, бьющее в лицо солнце.

Часа через два первый харьковчанин вылез на земляную пробку, и я предложил ему посидеть там и организовать промежуточную страховку. А поскольку он замерз, я сбросил вниз охапку хвороста и спички. Я сидел у своего костра, он у своего, мы мирно беседовали, когда из пещеры, чихая и кашляя, выбрался человек и с кулаками набросился на моего собеседника.

Оказалось, что дым от наших костров не поднимался вверх, а засасывался под землю, и там был ад кромешный: густой дым забивал легкие, ел глаза, его пелена сократила видимость до двух-трех метров. На пути у возвращавшихся был колодец — просто чудом никто не упал в него. Бедняги так измучились, что, поднявшись, они не в силах были даже ругаться, только лежали жадно дыша. Я еще раз понял: легкомыслие в пещере может обернуться грозной опасностью.

Настала пора уезжать. В последний раз я выбрался на Тай-Кобу — гору, поднимавшуюся над яйлой на западе. Отсюда была видна вся Караби с ее бесконечным множеством воронок и добрая треть побережья, от мыса Меганом и крутых скал судакской крепости до припавшей к морю глыбы Аю-Дага. Ветер нес облака на юг, я смотрел, как они стекают с отвесных обрывов и медленно тают в горячем воздухе низин. Я лежал и думал — что же дала мне Караби? Новых товарищей? Новые впечатления? Несколько недель отдыха, который был так нужен в этот нелегкий для меня год?

Нет, пожалуй, я получил больше. Я познал то удивительное чувство уверенности, когда спускаешься в пропасть — и не боишься, потому что твою страховку надежно держит товарищ. Я видел, как горели глаза у ребят, говоривших о пещерах, в которых до них не был никто, и разделил их восторг. Я открыл для себя новый мир и понял, что, пока могу ходить по земле и ездить в экспедиции, меня всегда будет тянуть в пещеры.

На свете очень много самых различных пещер, и возникали они тоже по-разному. Есть пещеры, созданные морским прибоем и выветриванием; самая знаменитая из них — мрачный и величественный Грот Фингала — находится на шотландском острове Стаффа. Бывают пещеры в потоках застывшей лавы.

А есть искусственные пещеры, созданные человеком, выбитые в камне или твердом грунте. В нашей стране, в Крыму и на Кавказе, сохранились даже пещерные города. В Польше, в Величие около Кракова, есть огромные пещеры, образовавшиеся при добыче каменной соли; они украшены статуями и барельефами, сделанными из огромных глыб соли.

Однако большинство пещер возникло в результате карстовых процессов, то есть процессов растворения и переотложения горных пород.

1 — вода, капающая со сводов, выделяет кальцит, образуя трубку. Падающие с нее капли выбивают ямку в глинистом дне пещеры; 2 — основание трубки становится толще, а ямка под ней заполняется кальцитом; 3 — трубка с утолщенными стенками превращается в массивный сталактит, под ним возникает сталагмит; 4 — сталактит и сталагмит срастаются в колонну, называемую сталагнатом

Слово "карст" происходит от названия известнякового плоскогорья Карст [Крас] в Динарских горах в Югославии. Чаще всего карстовые явления возникают именно в известняках. Карбонат кальция, из которого состоит известняк, в дистиллированной воде практически нерастворим, но в дождевой или речной воде он все-таки растворяется. Правда, на глаз заметить этот процесс невозможно, так медленно он протекает. Значительно быстрее он идет, если поместить известняк в воду, насыщенную углекислотой, то есть, попросту говоря, в обычную газированную воду. Почему? Оказывается, скорость растворения известняка зависит от количества углекислого газа, содержащегося в воде. Более того, известняк не просто растворяется в воде, как тает в ней сахар или соль; все происходит гораздо сложнее. Содержащая углекислоту вода вступает в химическую реакцию с известняком, и в результате возникает новое вещество — бикарбонат кальция, гораздо сильнее растворяющийся в воде. Дождевая вода, падая на известняки, растворяет камень, образуя карры — борозды, желобки, ложбинки, часто покрытые острыми, как зубья, выступами. По сети мельчайших трещин вода проникает в глубь скалы, и в толще скального массива возникает система водотоков. В конце концов вода выходит наружу в виде источника, но по дороге она все сильнее и сильнее размывает и растворяет стены водотоков, образуя пустоты. Если уровень грунтовых вод затем понижается, вода покидает галереи, уходит в глубь массива, создает новые этажи пещеры.