Гавриил Колесов - Внук охотника

Когда Николай рассказывал, как он не поехал в военкомат, а собрав кой-какие вещички в котомочку, подался в тайгу, Мичил его упрекнул:

— Зачем же ты это сделал, дядя Николай! Тебя и так бы не взяли в армию. Ты вон как кашляешь. Дышишь тяжело. Тебя бы посмотрели в военкомате, сказали бы: «Иди обратно. Помогай фронту колхозной работой».

— Если б знать… Если б знать… Если бы этот разбойник не запутал, не запугал. Он-то все мечтал, что будет опять тойоном-хотуном [11] Тойо́ном-хоту́ном — здесь: будет полным хозяином. , а я робкий дурак!.. Зачем она мне, эта звериная жизнь в тайге!

«Вот она какая, непростая жизнь, — думал Мичил, слушая кашляющего, задыхающегося человека. — Как в ней можно заблудиться. И я вот только несколько шагов в сторону сделал от дороги, влез на проклятую гору. И сколько же теперь из-за этого несчастий. Ладно уж, что своя жизнь все время теперь на волоске. Но какие теперь дни переживают в экспедиции. «Мальчик заблудился!» Ищут мальчика. В два раза больше, наверное, бы сделали работы. А теперь… Мальчика ищут».

— Нет, нет, — говорил Николай, думая, что Мичил слушает его, как и прежде, внимательно. — Нет, вы, молодые, учитесь всегда быть прямыми и честными. Ведь если бы не струсить мне. Пойти бы теми же днями в сельсовет, заявить. И не жрал бы этот разбойник колхозного мяса. А то ведь прошлой осенью целый табун угнали. Ну целый тебе табун лошадей…

«Да, волки, — подумал Мичил. — Настоящие волки. А если такие на наших нападут? Вот если вдруг выследят одного Владимира Лукича и…»

Ему стало так страшно, словно он опять слышал голос, похожий на звериный рык, и другой, жестяно-лающий, и глухие удары в лицо и видел блестевший длинный нож.

«Скорее, скорее к людям. Надо предупредить. Чтобы и наших скорее известили. Чтобы один Владимир Лукич не отлучался никуда в сторону… Скорее к людям!»

Они вышли к большой каменистой речке, которая текла, как подсказало им выглянувшее в это время солнце, на северо-запад.

— Или это приток Алдана, или она впадает в реку, которая сама впадает в Алдан, — предположил Николай, который все-таки намного лучше, чем Мичил, понимал глухую тайгу.

— Нам надо идти вдоль нее, — предложил Мичил. — Доберемся до Алдана — попадем к людям.

— Так-то так, — согласился Николай. — Да если идти по всем ее изгибам да завороткам, то и к весне до Алдана, может, не попадем.

Они даже немножко заспорили. Мичил говорил, что все-таки лучше и надежнее вдоль речки. Николай все сомневался и… кашлял. Раньше он старался потише кашлять, чтобы этим звуком не привлечь преследователей, если они неподалеку. А тут разгорячился и раскашлялся.

И вдруг густой островок мелкого леса, преграждавший им путь, затрясся. Зашевелились кусты, раздвигаемые, разбрасываемые в стороны с силой…

— Вот где они нас! Вот попали! — выкрикнул Николай, хватаясь за грудь, и зашатался, готовый рухнуть на землю.

Из леса, ломая деревья и скрываясь за деревьями, двинулись три темных силуэта. Мичил не сразу их разглядел, но, когда они миновали густой лесок и вымахнули на склон, поросший редкими лиственницами, увидел — сохатые!

Впереди шла, выставив безрогую куцую голову с широко растопыренными ушами и словно выпучив большие круглые глаза, самка; она рысила длинными красивыми ногами; на ней лоснилась темно-серая шерсть. Рядом шатко, как будто спотыкаясь на каждом шагу, бежал тонконогий, не более годовалого жеребенка, лосенок. Позади шел огромный самец, который, словно показывая мощь своей холки, чуть нагибал громадную голову, увенчанную раскидисто-ветвистой порослью рогов. Он, делая саженьи шаги, бежал медленно, но не отставал от самки с детенышем.

Мичил мгновенно сбросил с плеча ружье, одним коротким движением выхватил из патронника дробовой заряд и заменил его жаканом; прогремел выстрел. Двое первых прибавили шагу и понеслись вверх по лиственничному склону, а могучий самец сделал огромный прыжок и бросился назад, за густолесье, высившееся островком впереди.

— Туй-се́! [12] Туй-се! — возглас, выражающий досаду. Какое мясо проморгали! — Опомнившийся Николай стаскивал с плеча ружье, но голова его застряла между ремнем и стволом, и он дергался всем телом, пытаясь освободиться.

— А может быть, и не проморгали? Что-то уж очень быстро затих сохатый. Посмотрим-ка, — Мичил бросился в густое мелколесье, на ходу перезаряжая ружье.