Леонид Баскин - Этология стадных животных

Огорчившись, что надежды на интересные наблюдения развеялись, я решил проверить неожиданный факт по-другому. Если сайгаки выдергивают типчак из дерно-вин, а не срывают его, это может ухудшать возобновление травы в степи.

Через несколько дней, вернувшись в Каратам, мы выщипали на одной из наших опытных площадок половину дерновины. Собранную траву взвесили. Я надеялся, что общий урожай травы за лето здесь окажется меньше, чем там, где, подражая лошадям, мы срезали траву ножницами. Увы, в тот год это не подтвердилось. В полупустыне типчак не давал отаву. Что вырастало в начале лета, то и составляло общий урожай, ешь его в июне или в августе. Впрочем, быть может, выщипывание сайгаком дерновины сказывается на следующее лето?

Палатку мы поставили выходом вниз по склону, на простор. Когда проснулись на рассвете, что-то и спать в те ночи не хотелось, отбросили входные полотнища, прямо из палатки наблюдали, как появляется издали сайга, пасется по долу, понемногу сливается в группы все большего размера, подходит к подножию холмов. Часам к одиннадцати сборища сайгаков уже отдыхали на склонах Котуртаса.

За четыре дня, что мы собирались провести в этих местах, хотелось, помимо прочей работы, еще и сфотографировать сайгаков «в упор» и добыть несколько животных. У меня были лицензии на научный отстрел. Конечно, не вся туша могла поместиться в банках с форма-

I

лином, волей-неволей что-то пришлось бы опустить в котел. На охоту я отправил Володю, а фотографировать взялся сам. 　　Первые маневры я попытался делать открыто — словно гулял по степи и невзначай понемногу приближался к сайгакам. Они подпускали меня не ближе двухсот пятидесяти метров, так что я еще раз убедился, что измерения, проделанные Володей с Сашей, были верны.

Я попробовал подползать, точнее, подвигаться к сайгакам на четвереньках. Ползти с дорогим фотоаппаратом, да еще с громоздкой треногой я не мог. И этот способ не’удался.

Наконец, я решил испытать свое счастье из засады. Но где было укрыться посреди степи? Оставалось просто залечь на ровном месте, надеясь, что сайгаки меня не опознают. Мы уже примерно знали маршруты движения групп в окрестностях лагеря. Дело было утром, когда сайгаки идут вверх, в сопки, и я устроился у них на пути, направил объектив навстречу.

Что-то поначалу мне не везло. То группа проходила не близко, то мне не нравился кадр. Я снимал «Салютом», а у него, как известно, «лягушачья» экспозиция: снимаешь всегда с нижней точки, потому что смотришь в видоискатель сверху. Есть умельцы, что держат «Салют» при съемке над головой, перевернув видоискатель вниз. Но для этого требуется немалая сноровка, которой я не обладал.

Я укрепил фотоаппарат на треноге, словно снимал не пугливых сайгаков, а отдыхающих на пляже, все приготовил и стал ждать. Потребовалось терпение. Группы сайгаков благополучно миновали меня. Один самец даже остановился в недоумении, долго смотрел на меня, видно, силясь понять, что это такое — на пяти ногах и в шляпе. Потом мне повезло. Большое стадо вышло на меня прямо в лоб. Первые снимки я делал еще издалека, потом стал экономить кадры. Дождался, что сайгаки обступили меня со всех сторон. Это правда — некоторые кормились в десятке метров! Только те, которые могли со мной столкнуться, вдруг начинали меня рассматривать, даже шарахались на пробу — не погонюсь ли. Но я стоял неподвижно, только руки крутили рукоятки.

Когда надоело снимать с одного места, я стал подходить к группам. Только сгибался и держал треногу с фотоаппаратом перед собой. Стада подпускали совсем близко.

Когда рассказывал в лагере ребятам, сам удивлялся такой непонятливости сайгаков. Володя слушал ревниво. Он принес на себе хорошего рогача, добыл его с великим трудом, несколько часов подползал на животе к стадам, караулил их, затаив дыхание.

Когда снимали с головы сайгака шкуру, случайно резанули под глазом, вскрыли мешок подглазничной железы, испачкались в пахучем секрете. Запах потом преследовал меня не один день, не хотелось и мяса. Казахи считают эти железы ядовитыми, выбрасывают голову или хотя бы вырезают железы. Наверное, не на всех людей запах действует одинаково. Саша с Володей отнеслись к нему куда равнодушнее, чем я.

Возле костра мы бы чувствовали себя как дома. Но мы не зажгли костер, словно были в дозоре. Притаились, слились с темнотой. Неподалеку маячили силуэты стреноженных, пасущихся коней.

Далеко за полночь мы говорили о степи, о себе, о будущем. И были уверены, что все состоится, всего добьемся. Степь открылась нам, стала своей, не опасной.