Джеральд Даррелл - Птица-пересмешник [Новый перевод]

— Не хотите ли вы сказать, что вам удалось решить проблему Долины пересмешников? — спросил Питер, прерывая жизнерадостный самоанализ профессора Друма.

Друм поставил на стол недопитый бокал и еще крепче прижал к себе ящик.

— О да, — прошептал он, не в силах скрыть волнение. — Я решил ее, мистер Флокс! Решение проблемы здесь, вот в этом ящике.

Прежде чем Питер и Одри смогли сказать что-нибудь по этому поводу, на веранду вошел Ганнибал и с громким стуком бросил на стул свой нелепый пробковый шлем.

— А, Друм! — с улыбкой сказал он, — мой дорогой друг, тебя-то нам и надо!

— Меня это не удивляет, — сказал Друм, отвесив свой обычный неуклюжий поклон.

— Профессор Друм как раз начал объяснять, как он решил проблему Долины пересмешников, — объяснил Питер.

Ганнибал бросил на Друма острый взгляд.

— Ну, коли так, то ты и в самом деле умнейший на Зенкали человек, — скептически произнес он.

Друм так и засиял от удовольствия.

— Благодарствую, благодарствую. Право, весьма польщен. Да, — сказал он.

— Ну так что же? — спросил Ганнибал. — Не томи нас долгим ожиданием! Где же ответ?

— Вот здесь, в ящике, — ответил Друм. — Скажите, а у вас не найдется случайно стола, чтобы все продемонстрировать?

— Пошли, — сказал Ганнибал и повел ученого в просторную гостиную. Подошел к столу, где высились пирамиды книг и курганы папок с бумагами, и свалил все на пол.

— Достаточно? — спросил он.

— Превосходно, — сказал Друм и, поставив ящик на стол, принялся распаковывать его. Он вытащил оттуда несколько маленьких круглых банок с отверстиями в крышках, черную плоскую коробку, небольшой пресс для сушки растений и пачку фотографий. Одри, Питер и Ганнибал, стоя у края стола, наблюдали за Друмом, раскладывавшим свои принадлежности, как дети за фокусником, готовящимся показать волшебный трюк.

Приготовив все как надо, Друм сложил руки за спиной, откинул голову, прикрыл глаза и начал свою лекцию таким педантичным тоном, будто читал ее не для трех человек, а для огромной аудитории, полной студентов. Сколь бы непривлекательной ни была персона профессора Друма, она тем не менее обладала некоей гипнотической силой, и все трое слушали затаив дыхание.

— Всем вам хорошо известно значение дерева амела для экономики Зенкали, так что останавливаться на этом нужды нет. Да! Но лишь недавно удалось установить, что цветок дерева амела может опыляться только бабочкой амела, обладающей приспособленным для этого чрезвычайно длинным хоботком.

На этом месте профессор прервал свой доклад и открыл плоскую коробку. К ее пробковому дну были тщательно приколоты булавками самец и самка бабочки амела с вытянутыми вперед хоботками.

— Как только было сделано данное открытие, стало ясно, что необходимо доскональное изучение этого насекомого, которое нуждается в особой защите, коль скоро мы хотим сохранить дерево амела как вид. Да!

Здесь профессор снова прервал свою речь и некоторое время смотрел себе под ноги, собираясь с мыслями.

— Таким образом, я был приглашен на Зенкали с целью выполнения задачи, для которой подходил только я со своим уникальным опытом, накопленным в ходе успешного выполнения ответственных задач в прошлом. Но я понимал, что выполнение данной задачи, как и разгадка любой экологической проблемы, будет не из легких. Нет! Что мы знали об этой бабочке? Практически ничего. Мы знали, что существует некоторое различие во внешнем виде самцов и самок — вот видите, более желтые подкрылья у самца, — и знали, чем питается взрослое насекомое. Но жизненный цикл этого насекомого оставался нам неизвестен. А почему? Потому что растение, которым питается взрослое насекомое, далеко не всегда совпадает с тем, которым питается личинка. В случае с бабочкой амела мы не только не знали, чем питается личинка, но и сама эта личинка вообще не была описана. Следовательно, моей первоочередной задачей было разрешить данную проблему. Казалось бы, чего проще, хотя и утомительно, — отловить несколько самцов и самок, подождать, пока они отложат яйца, и, как только вылупится личинка размером с булавочную головку, предложить ей различные виды растительной пищи. Но опыты успеха не имели. Что бы я ни предлагал, личинки неизбежно чахли и гибли. Да!

Друм открыл другую коробку. Там были еще пара бабочек амела, небольшая ветка с кладкой крохотных белых яиц, словно инкрустированных в ткань листа, и колба с заспиртованными в ней несколькими черными гусеницами. Друм достал папку для гербариев и развязал ее.