Из чего я опять-таки заключила, что мальчишкой его во дворе здорово били.
Мама уже открыла рот, чтобы объяснить папе, что значит крупный кобель в малогабаритной квартире, на случай, если папа сам этого не понимает, но тут я вижу, что к нам бежит, расталкивая народ, моя сестрица, и в руках у нее висит буквально нечто мохнатое, бурое, совершенно невообразимое. Да еще с голым, как это у них водится, розовым животом.
И когда она отвязалась от нас, ума не приложу.
— Познакомьтесь, — говорит она, — это Тимочка.
И тычет мне в морду эту живую половую щетку.
— Вроде ты должна была за ней присматривать, — говорит мама.
Понятное дело. Кто виноват? Я виновата!
— Но я хочу овчарку, — закапризничал папа, — я уже договорился.
— Поздно, папа, — развязно говорит моя сестра, — мы уже взяли собаку.
— Бесплатно? — подозрительно спрашивает мама.
— Почти! — говорит сестра, — за рубль! Потому что даром отдавать собак нельзя. Та женщина так сказала. Она такая добрая!
Тимочка дернулся и пустил струю. Ботинки сестры стала заливать желтая лужа.
— Ой! — радостно говорит сестра, — он уписался!
— Покажите мне эту добрую женщину, — нежным голосом говорит мама, — я хочу взглянуть ей в глаза. Рыбочка, не плачь, мы купим другую собачку, хорошую.
Рыбочка уже не просто плачет, а аж трясется, вцепившись в это бесформенное пугало. Пугало лижет ей нос.
Продавец овчарок сказал папе, что он о нем, о папе, думает. И вообще о роли мужчины в семье. Папа не остался в долгу.
Ладно. Идем назад, ищем эту тетку, что всучила нашей рыбочке щеночка. Никакой тетки, понятное дело, близко нет. А если бы и была, сестра бы ее в упор не узнала.
Тимочка висит у нее в руках и поскуливает, тоже, знаете, практически на ультразвуке. Заслышав этот скулеж, вам автоматически хочется схватить его, вылизать ему шерсть, отрыгнуть полупереваренное мясо… знаете, как суки делают…
Мама снимает с себя куртку и начинает заворачивать туда эту тварь. На улице, между прочим, плюс пять.
Поймали машину.
В машине Тимочка опять уписался. Причем фундаментально — сиденье обмочил и коврик. Водитель потребовал компенсации. Я, опять же, больше чем уверена, что их тут целая банда так промышляет, у птичьего рынка. Потому что коврик был рваный. А запросил он как за новый.
Стали расплачиваться, выяснилось, что денег-то и нет. Никаких. Их у папы вырезали вместе с карманом.
Отдали в залог паспорт. Папин. Его карманники не взяли.
Пошли домой — сестра целует Тимочку, посрамленный папа виновато молчит, а мама чихает. К вечеру у нее поднимается температура. Тимочка спит у нее в ногах и мама уверяет, что ей, маме, от этого гораздо легче. Хотя сначала она говорила, что собаке в постели места нет. Но пассаран, типа. Через две недели мама выздоравливает, а к Тимочке вызывают ветеринара делать прививки. Ветеринар говорит, что это, вроде бы, жесткошерстная такса, но как-то неуверенно. Но берет как за породистую — стандартная цена, говорит, зато прививки практически от всего. Обоссанный водитель приносит папин паспорт и просит примерно столько же.
Моя поездка в Питер накрывается медным тазом.
Папа с мамой очень кроток, но нужна же ему какая-то компенсация? Даже гиперкомпенсация! В общем, выясняется, что я в Питер не поехала не просто по его, папиной клинической дури. А потому, что учебу запустила. В воспитательных, значит, целях… А у меня, извиняюсь, трудный возраст…
Опять я не о том.
* * *
Если коротко, ничего плохого о Тимочке я сказать не могу. Собака как собака. Ласковый. Даже я к нему как-то привязалась, хотя он и сгрыз мои парадные туфли. Вообще, если он сделает какую-то гадость, то потом стесняется очень, морду отворачивает свою бородатую, снизу вверх смотрит, и стукнула бы, да рука не поднимается.
А уж мама в нем и вовсе души не чает, трет ему сырую морковку и капает туда витамин «А» и кальция глюконат толчет, потому что это полезно. Добровольно. Я что-то не помню, чтобы мне она сырую морковку терла. Или даже, страшно сказать, рыбочке…Мясо Тимочке она, между прочим, покупает на рынке. Тимочка ее любит, сил нет. Когда она с работы приходит, от радости даже лужу пускает.
Да, забыла совсем, ветеринар-то сказал, что Тимочка — девочка.
В общем, зима прошла спокойно, если не считать того, что у Тимочки был конъюктивит и тот же ветеринар прописал ей какие-то дорогущие капли, и мама, чтобы их капать, взяла на работе отпуск за свой счет. Правда, ненадолго — на недельку всего. Потом ее сменила рыбочка, которая теперь за мной не таскается, сидит дома, лижется с Тимочкой, по часам ее гулять выводит, очень стала ответственной, мама не нарадуется. В книжке про воспитание собаки, которую они купили за восемьдесят рэ, так и сказано — собака учит вашего ребенка ответственности.
Читать дальше