Александр Власенко - Ей рогулькой угрожая...

Прихватив топорик, я прогулялся в близлежащий лесок и отыскал подходящую березу. Вырубил рогульку, не очень тяжелую и достаточно длинную. Древко побольше двух метров и развилина метровая. Между концами рогов сантиметров шестьдесят, наверное. В питомнике медной проволокой прикрепил к рогам довольно толстую веревку, так чтобы она сильно провисала, но вокруг собачьей шеи могла быть плотно закручена не более чем двумя-тремя оборотами рогульки. Надел я на всякий противопожарный дрессировочные штаны, нашел подходящий намордник и бинт, позвал с собою вожатого Женю, проинструктировал его и взялся за ловлю.

Выманить или выгнать «бледную поганку» из будки возможным не представлялось, но зато будка не была прикреплена к днищу, так что Найда тотчас лишилась своего убежища и с воплями заметалась по клетке. Спасаясь от рогульки, она забилась в угол и стала лихорадочно клацать зубами. Выбрав удобный момент, я круговым движением накинул веревку истеричной дуре на шею и быстренько пару раз повернул древко. Готово. Немножко придушиваю живность, дабы поскорее обессилела, и зову Женю. Теперь Женя держит на рогульке хрипящую сучку, а я захожу к ней сзади. Ловлю скотину за хвост, и мы вдвоем ее растягиваем, как гармошку. Перешагнув через удерживаемый отросток организма, зажимаю Найдину поясницу между своими коленями. Теперь наступает самый ответственный момент. Нужно враз крепко ухватить собаку за оба уха, под самый корень. Ошибка обычно влечет за собой серьезные дырки на запястье, а они мне безо всякой надобности. В миг, когда сучка меня не видит, ловлю и накручиваю ее уши на кулаки. У Найды – что часто в таких случаях и бывает – кратковременный шок. Говорю Жене, что настала пора связывать челюсти. В сущности, это делается просто. Нужно размотать бинт примерно на метр, широким движением обернуть несколько витков вокруг морды, а затем завязать узлы под челюстью и за ушами. Женя бросает рогульку, достает бинт, но видя перед собой разинутую и оскаленную пасть, трусит, нерешительно топчется, а потом с криком «Я сейчас, я позову!» убегает за помощью. Ну что с него возьмешь? Пятидесятилетнего мужика воспитывать поздно. Его еще во младенчестве утопить следовало. Предаюсь таковым людоедским мыслям, ибо мне ничего не остается делать, как ждать и надеяться. Нехорошо здесь то, что держать собаку за уши больше двух минут мне всегда было трудно: пальцы слабые, затекают. А выскользнет ухо из кулака, тогда даже от самой трусливой собаки пострадаешь – жамкнет обязательно. Ждать пришлось долго. Ладно еще, Найда, под стать моим пальцам, слабосильная и особенно не дергалась. Прибежал второй вожатый – тоже сунуться побоялся. Но в итоге мне, как всегда, повезло: в питомник пришел один из кинологов, присоединился. Совместными усилиями они накинули Найде на харю петлю из бинта, затянули, а потом поверх нацепили и намордник. Долгая процедура их совещаний и примериваний до того мне надоела, что по завершении всего не было желания даже выматерить Женю как следует. Отвели мы, уже с другим вожатым, собаку к месту несения службы и, действуя в обратной последовательности, предоставили ей свободу, ограниченную размером блокпоста.

Ничего, пообвыклась. Бдила и очень грозно лаяла. Чужие к ней близко не подходили, а издали она производила впечатление страшно злой. В случае нужды – для вакцинации, например – я снимал ее с цепи тем же порядком. Ну да это часто делать не приходилось. Так, раз в год.

А Гусев больше «восточников» не покупал.