Александр Власенко - Помешанный Карам

В растерянности от непредвиденного препятствия аномальный «азиат» сел на задницу и пару мгновений осмысливал случившееся. Успев воспользоваться паузой, я прошмыгнул мимо него почти до самой двери, держа ведро двумя руками на уровне паха. Мысль беспокоила одна: не поскользнуться бы на пролитой каше. Заступничеством святых угодников не поскользнулся, повезло. Повторный бросок отражен ударом снизу, после чего я выскакиваю за дверь и захлопываю ее за собой. Карам ломится следом. На беду, щеколда оказалась прижата дверью, по каковой причине сразу закрыть остервеневшую скотину не удается. Всей своей немалой массой гад напирает изнутри и одновременно пытается сквозь стальные прутья добраться зубами до моей руки. Но прутья наварены часто, и клыки едва задевают, не цепляя, лишь брезентовую рукавицу. Вольер на полметра поднят над землей, и потому наши с Карамом физиономии находятся примерно на одном уровне. Вижу, что взгляд у него совсем уж ни на что не похож, разве что на лампочки зеленые, и осознаю, что коли дверь не удержу, то тут мне и хана полная. А держать трудно: земля обледеневшая и ноги твердо поставить не удается. Минут пять мы так бились, я уже стал слегка паниковать. И вдруг пес будто выдохнул из себя что-то, обмяк, глаза его обрели прежнее, надменно-спокойное выражение, после чего он недовольно покосился на меня, глубоко вздохнул и медленно удалился в глубь вольера.

Мое возвращение напарники встретили с плохо скрытым разочарованием. Я с порога заявил, что к подлому идиоту Караму больше в жизни не подойду ни за какие коврижки. К кому угодно другому, но не к нему. И слово свое сдержал. За год работы меня ни разу не тронули даже психи-«южаки», не говоря уже о собаках других пород, для которых свойственно нормальное устройство мозгов, и уволился я без единой приобретенной дырки не только на шкуре, но даже и на одежде. А Карама как тогда считал, так и до сих пор считаю первой увиденной в своей жизни сумасшедшей собакой, с каковой разговор может быть только один и самый короткий: пуля в голову. Ведь у него, как мне потом сказали, подобные заскоки случались вполне регулярно и без всякой видимой причины. В один прекрасный момент взбредет в голову укусить – все равно кого – подойдет и укусит. С шокирующей непосредственностью и совершенной незакомплексованностью. Прямо-таки типичный персонаж американского боевика, срывающий свои самонакрученные эмоции на случайно попавших под руку и уже, наверное, потому, по мнению сценариста, плохих парнях.

Второго такого маньяка, и тоже «азиата», я встретил спустя несколько лет.

Обратились ко мне за помощью очень приличные люди, у которых жил огромный и на редкость красивый десятимесячный щенок. Этот подрастающий амбал (по возрасту – щен, а с виду – здоровенный лосяра: не соврать бы, но уже тогда, пожалуй, пудов четырех весом), обычно спокойный и уравновешенный, на протяжении нескольких недель периодически кусал их ребенка, а однажды ни с того, дескать, ни с сего, тихонько подойдя, цапнул и хозяйку. О мозгах и повадках «азиатов» я очень высокого мнения и предположил про себя, что здесь, скорее всего, имеются какие-то скрытые мотивы, о которых хозяева умалчивают по незнанию либо же не придают им должного значения. Например, вполне обычной в сходных случаях причиной бывает конфликтная ситуация вокруг собаки или ребенка. Такого рода вещи лучше всего выявляются в процессе жесткой дрессировки, когда становятся очевидными действительные отношения между людьми и собакой. Потому на первом занятии я попросил присутствовать всех членов их семьи.

Под принуждением щен вел себя отнюдь не скандально и не со злостным упрямством, а вовсе даже наоборот – вполне покладисто и благоразумно, вне зависимости от того, кто дергал за поводок и стучал стеком – отец семейства или мальчишка. Хозяева тоже показались с самой лучшей стороны: и любят собаку, и наказать не стесняются, и перегибов никаких не допускают. Пацаненок, что кусаный был, уж точно не нытик и не трусишка, держится молодцом. В общем, никаких подозрительных моментов за два с лишним часа интенсивной работы у нас не обнаружилось, хотя «азиатеныша» мы провоцировали вовсю, предоставляя массу возможностей проявить гнилые замашки, да и хозяев я напрягал крепко в ожидании, не замечу ли за кем истерической вспыльчивости либо других каких нервических закидонов. В чем же тут, интересно, корень проблемы, черт ее побери?

В промежутках между занятиями щен вел себя мирно. Мы его опять нагрузили будь здоров как, и опять ничего крамольного наружу не вылезло. А вечером того же дня звонок: клацнул, гад такой, снова по мальчишке и снова беспричинно. «Что ж, – говорю, – вечерок я ради такого дела освобожу да посижу у вас в гостях после следующей муштровки пару часиков, понаблюдаю за уродом в домашних условиях».