Легар Рудый - Порождение зла, или нет страшнее врага, чем бывший друг

Нам было труднее: нужно иметь больше времени, чтобы сблизиться, как они и, поскольку образовывалось общество, надо было срочно строить иерархическую лестницу и определять вожака. Это решается зубами, что делать нам не позволялось. По результатам последующих боевых действий вожак определился: им стал кавказец Алый и это не давало покоя ни мне, ни Серому. Но затем всё утряслось.

Днём Николай был с нами, но на ночь его уводили. Время обладает свойством быстро пролетать, и обследовать место нам пришлось уже при свете луны. Естественно, мы все были на поводках. Попадавшиеся навстречу боевики сторонились нас, поглядывая как-то затравленно издали. На утренней прогулке мужики держались кучно. У каждого на боку висел АКМ с тремя скрученными изолентой рожками. Все к чему-то прислушивались, так что наши прогулки были непродолжительными. Всё остальное время мы сидели в прокуренной «сакле».

Они пытались травить анекдоты, но смеха не было. Николай в десятый раз подробно рассказывал о том, что с ним случилось после отправки из военкомата. Удивлялся, почему его, потерявшего сознание, не обглодали собаки. Кто-то высказал предположение о том что, родившийся и выросший с собаками Николай нёс на себе какой-то неистребимый запах, различаемый собаками. А мы лежали и улыбались: ломайте, люди головы, доходите до этого сами, мы вам ничего не скажем. (Помните каменную статуэтку в индийском храме с тремя обезьянками?..)

Из разговора Николая с отцом мы поняли, что нас может ожидать.

Нас было 29.

Кавказец Алый, полуволк-полупёс Серый, пойнтер Ричард или просто рич, фокс Кроша, овчар Лютый, буль Ханя, красавец чёрный дог Воланд, ризен Цыган и ваш покорный слуга – афган Рыжий. Десять автоматов и десять мужиков (ночами – девять).

ИХ, как выяснилось потом, было 34.

ОНИ были схожены и спеты. Мы – притирались.

ОНИ долго не появлялись. Ожидание неизвестного – это самая гнусная и изощрённая пытка. А вдруг ОНИ вообще не появятся…

Неожиданный лай Рича подбросил всех в воздух. Его хозяин внимательно посмотрел на своего любимца, подлетевшего к двери и всасывающего как пылесос воздух. Ноздри Рича ходили ходуном, напряжённые задние ноги подрагивали. «Это ОНО!» – сказал Глеб и взялся за автомат. Мужики заволновались, но суеты не было. Прилаживали подсумки с рожками, передёргивали затворы автоматов, ставя их на предохранители.

Вышли кучей, оставив нас внутри и плотно затворив дверь. Выйдя, рассредоточились, разогнав боевиков по углам. Кто-то из наших залез на дерево, кто-то – на поленницу дров, кто-то – на крышу «сакли» в окружение ящиков. Расстегнули чехлы охотничьих ножей, сняли автоматы с предохранителей.

ОНИ возникли как-то неожиданно, с разных сторон. Без всякой цели пробежали по опустевшему лагерю в одиночку, обнюхивая и перемечая метку чужих собак. На вид это были безобидные дворняги, и как-то не верилось в рассказы про них. Мужики опешили. И только Николай с отцом нажали на спусковые крючки. Их неудачные выстрелы ни в кого не попали. Владимир промазал, видимо, от волнения, а Николай потому, что вообще не умел стрелять из автомата. Остальные мужики к пальбе не присоединились, так как стрелять было уже не по кому. Собачий дозор растворился так же внезапно, как и появился. Прошло ещё 2 часа – тишина! Мужики, утомившись сидеть в своих гнёздах, часа через три стали двигаться в сторону дверей жилища. Чтобы снять напряжение, Лютый устроил пробежку вокруг лагеря, преследуя две цели: разрядить обстановку и убедиться, что собак нет поблизости. Вернувшись в «саклю», мужики не стали есть. Сидели, курили, молчали.

– Слышь, Лютый! – нарушил молчание хозяин Воланда, – что-то мне не верится, что эти благодушные дворняжечки могут кого-нибудь загрызть!

– Дай Бог тебе этого не видеть! – сказал Владимир, поднимая на него покрасневшие глаза. – И, вообще, пошли собачек гулять: им после пары вёдер молока, по-моему, уже пора!

Мы, услышав о прогулке, забеспокоились – действительно пора! Находясь в замкнутом помещении мы начали присматриваться друг к другу, выискивать симпатии, оценивать поведение при кормёжке и прогулках. Коллективчик у нас подобрался особенный. Его душой был ризен Цыган, который никого не доставал как Ханя, не сторонился как Серый, не заискивал как Рич, был со всеми ровен и предупредителен, не теряя при этом чувства собственного достоинства. Он, в отличие от всех ризенов, не кидался при малейшем шорохе с диким лаем на верь, улыбался шуткам других и сам любил удачно пошутить. Он реагировал, с общей точки зрения, на всё правильно. За это его все уважали.