Сергей Гончаренко - Уроки добра

«Три-вэ» тягостно вздохнул, покачал головой и направился в штабную палатку. Через несколько минут он отдаст приказ вертолетчикам на очередной облет ущелья и перевала, хотя от этого почти никакого толку, кроме вреда. Увидеть боевиков практически не удается, а они обстреливают вертолеты из укрытий. И еще как обстреливают… Только на прошлой недели он сбили двоих, а что будет сегодня? И что обидно, сбивают вертолеты они не только «стингерами», но уже и нашими родными «стрелками»! Гады!… Хотя что…, и мы пользуемся трофейным оружием без малейшего зазрения совести. Кроме того, не исключено, что у боевиков есть лазутчики среди наших… Да что там, любой мальчишка из ближайшего селения расскажет все «своим» о нас и наших действиях… Не отлично… Совсем не отлично… Дерьмо просто настоящее…

Еще одно обстоятельство несколько беспокоило «три-вэ». Полчаса назад он получил шифрограмму, с вызовом в штаб дивизии. Причины не объяснялись, но ничего хорошего от внезапных вызовов в штаб он не ждал.

— Леша, ну че там нового слышно? А? — спросил он у стрелка-радиста Алексея Шагина, который только что закончил сеанс связи со штабом.

— Да ничего нового, Валерий Васильевич. Только почему-то снова передали приказ Вам явиться в штаб дивизии. К чему бы это? — задумчиво переспросил радист.

— К дождю! — буркнул «три вэ», повернулся и пошел собираться в дорогу.

Грустные глаза Карин неотрывно смотрели на Эндрю, стараясь запомнить его во всех деталях. Эндрю уезжал в составе миссии ООН в далекую и страшную, уже ставшую почти легендарной Закавказскую республику. Ничто не смогло убедить Эндрю отказаться. Какие только доводы ни приводила Карин, какие примеры ни находила, чтобы переубедить его и не отпустить туда, в страшное пекло ада, каким представлялась ей та страна. Все было напрасно. Эндрю, спокойный и уравновешенный, всегда веривший в разум и разумность людей, даже не обсуждал с ней эту тему. Только сказал однажды:

— Я пообещал. Меня там ждут и я им нужен. Пойми другого решения для меня теперь просто не существует.

Вот так. Дискуссии не получилось. Карин переплакала и передумала уже все на свете, в душе почти похоронив Эндрю заранее. До отъезда оставались всего сутки. Двадцать четыре часа и самолет с Эндрю и Варом взлетит из аэропорта Гатвик рейсом на Вену, где назначен сбор членов Миссии. И оттуда уже прямо к месту назначения. Последние несколько дней она лишь пыталась убедить его не брать с собой собаку.

— Пожалей хотя бы его. Ну зачем его тащить на смерть, он-то никому ничего не обещал. Оставь его мне.

— Он поедет со мной просто потому, что он мой друг и защитник. Он всегда ездит со мной. И потом, без меня он умрет. Да и ты его не сможешь удержать, не дай бог что-то случится. Так что и эта твоя просьба неосуществима. Прости, милая.

Эндрю крепко прижал голову Карин к груди. На несколько мгновений они застыли, думая каждый о чем-то своем. Эндрю уже всеми мыслями был где-то там, в том незнакомом и грозном краю, где ежеминутно рвались снаряды и свистели пули, где почти ежечасно гибли люди. Не может быть, чтобы этот кошмар нельзя было остановить… Что-то хоть надо бы сделать… Карин же думала совсем о другом: о том, что Эндрю слишком ответственен для того, чтобы менять свои решения, о том, что маленькая Алекс теперь может вообще остаться без отца, о том, что это и счастье ее и несчастье одновременно — жить с таким человеком…

Могучий и крепкий пес, стоявший рядом, внимательно смотрел то на одного, то на другого. Он понимал, что они с хозяином уезжают, как это бывало и прежде, но никогда их отъезд не сопровождался таким плачем. Что-то тут не так. Придется быть на чеку…, хозяйка слезы лить зря не станет. Не тот характер.

Маленький Зия крепко-крепко прижался головой к холке огромной лохматой собаки, обнимая и лаская ее.

— Лани, моя… Красавица…

«Красавица» была взрослой и свирепой сукой кавказского волкодава. Ни от одного человека на свете она не стерпела бы подобного фамильярного обращения. Даже дед Зии, настоящий хозяин собаки — старый Хамит-ага — и тот никогда не позволил бы себе такого. Лани, словно бы вопреки своему нежному имени, отличалась на редкость злобным и неукротимым нравом, за что очень ценилась пастухами-скотоводами. Она была дочерью знаменитого Ломы (Льва), одержавшего десятки побед над волками и совершившего множество подвигов, защищая хозяина и его семью. И Лому и Лани неоднократно пытались выкупить у Хамит-ага, но старик был непреклонен. Лому даже пытались однажды выкрасть от хозяев, но похитители горько поплатились за эту свою глупость. Лома не только не дал попасть в себя ампулой со снотворным, мечась по загону, но и умудрился схватить одного из воров, неосмотрительно наклонившегося над оградой. Рука вора осталась висеть на одном-единственном сухожилии, а второй вор, полезший вытаскивать товарища, вообще лишился уха и правой щеки. Лома убил бы обоих, не выскочи на шум старый Хамит-ага… Недаром Лома вел свой род от легендарного Топуша.