Майя Валеева: Чужая

— Безобразие, он же кусается!

— А зачем вы трогаете чужую собаку?

— Развели тут без намордника!

— Господи, да это же щенок! — сказала я.

— Я говорю вам, что это волчонок, а не собака! — встрял пожилой мужчина, по виду — явно бывший охотник, — Обнаглели, волков в транспорте возят!

Когда автобус доехал до вокзала, я была так измучена, будто целый день грузила мешки с мукой… Подтверждались мои самые плохие предчувствия: Ева была еще крохотным существом, но она уже разительно отличалась от щенков ее возраста, и уже успела стать чужой для окружавшего ее мира.

Лето было ранним. Уже в мае началась жара, и даже когда зацвела черемуха, листья деревьев и кустов распустились и потемнели, жара все не спадала, перемежаемая бурными и теплыми грозами. Мир преобразился, окутанный буйной зеленью. Леса, поляны и проселки покрылись цветущими одуванчиками, колокольчиками и гвоздиками, а волжская вода была теплой и ясной, совсем как в середине лета.

И без того запущенная дача зарастала с каждым днем, и я, попытавшись было отвоевать у травы хотя бы маленький клочок земли, вскоре махнула на это рукой: вся земля, давно не обрабатываемая, была пронизана корнями сорняков и трав, которые в тепле и сырости росли как на дрожжах. Да, честно говоря, больше всего мне хотелось отдохнуть от тех бесконечных забот, которые всегда окружали меня в зоопарке.

Зато для Руслана и Евы запущенный дачный участок был настоящим раем, где можно было валяться на мягкой траве, прятаться в густых зарослях малинника и вишни.

В отличие от щенка, который всегда на виду и надоедливо мельтешит под ногами, Ева любила затаиваться и прятаться, и, казалось, вовсе не нуждалась в том, чтобы я гуляла с ней или присматривала за ней. Наоборот, с каждым днем Ева становилась все независимее и самостоятельнее.

Как-то Руслан прибежал весь в слезах.

— Аника, Обезьянка пропала! Ее нигде нет, я везде искал…

С екнувшим сердцем я выбежала в сад. Искала Еву долго, под всеми кустами, на дороге, в соседних садах. Звала ее, но тщетно. Ева не отзывалась, хотя она уже прекрасно знала свое имя. Куда она могла убежать средь бела дня! Неужели в деревню?

Я сходила и в деревню, но никаких следов, ничего не нашла. Руслан плакал, и, кое-как успокоив его, я уложила его спать.

Я бесцельно сидела на крыльце, мне хотелось плакать. Я ругала себя за то, что так легкомысленно не следила за волчонком. Вдруг зашевелились кусты, и из-под соседнего дома вылезла, потягиваясь, Ева. Там, под домом, был лаз в подвал, темный и сырой, и вот его-то и присмотрела себе волчица в качестве логова. А теперь она проголодалась, и радостно побежала ко мне, жадно, игриво покусывая мои руки от голода и нетерпения.

Я не верила своим глазам, мне хотелось прыгать и кричать от радости.

— Ах ты, хулиганка! — я прижала к себе пушистое сильное тело волчонка, и Ева доверчиво, совсем как щенок, облизала мое лицо. Весь ее вид, казалось, говорил: " Ну и что такого, что я там спала? Ведь я никуда и не думала убегать.»

С этого дня я уже не беспокоилась, когда Ева пропадала. Ее всегда можно было найти в соседнем подвале.

Через некоторое время я решила, что пора познакомить Еву с лесом. Лес находился совсем недалеко, но нужно было перейти железнодорожное полотно, чтобы попасть в него. Ева, конечно, не умела ходить на поводке, и я взяла ее на руки. Она стала очень тяжелой, и нести ее было неудобно — мешали длинные лапы.

Поезд налетел с грохотом и неожиданно.

Ева рванулась в моих руках с такой силой, что я чуть не упала. Грохочущий состав вселил в душу волчонка ужас. Ева забилась словно в конвульсиях, выпучив глаза и тонко вереща. Ни ласковые слова, ни уговоры — не вернули волчице спокойствия. Она дрожала всем тельцем, совершенно обезумев от инстинктивного страха перед железным чудищем. И это был страх дикого зверя перед человеком, перед всем, что связано с человеком, — я поняла это сразу. Поняла я и то, что как бы Ева ни любила меня и Руслана, — все остальные люди всегда останутся для Евы чужими. Ведь мы с Русланом — члены ее стаи. А весь мир людей с их машинами, городами, запахами и шумом — также враждебен и непонятен Еве, как и любому другому волку… И никогда, никогда не привыкнет Ева к шуму электрички, к автомобильным гудкам, к выхлопным газам, — любая собака, любой щенок перестают бояться машин практически сразу.

Даже попав в тишину леса, Ева еще долго не могла успокоиться. Прижав уши, она боязливо осматривалась и жалась поближе ко мне.