Карл Фриш - Десять маленьких непрошеных гостей. …И еще десятью десять

Пчелы способны ориентироваться в полете и в такое время, когда небо плотно закрыто облаками и солнца не видно. В эту пору они находят правильный путь, воспринимая колебания поляризованного света, а также руководствуясь пробивающими толщу облаков лучами, невидимыми для человеческого глаза.

Это сообщение физики поначалу встретили в штыки, но опыты их убедили.

Так были открыты запасные приспособления, гарантирующие надежность системы ориентировки.

Но и это оказалось все еще только началом…

Вот он, волшебный колодец, из которого чем больше черпаешь, тем он богаче водой!

Применяя дрессировку пчел, удалось открыть у них так называемое «чувство времени», способность прилетать к месту взятка не когда попало, а к моменту раскрытия цветков. Больше того: полеты пчел заканчиваются, когда цветки перестают выделять нектар и пыльцу. Запоминая интервалы не короче 5–6 часов, пчелы оказались совершенно неспособны запоминать продолжительность перерывов, превышающую сутки.

И это тоже было только началом…

Все эксперименты Фриша, начиная с первого, были не только строгими, но и изящными, не просто убедительными и наглядными, но вместе с тем и красивыми. Ульи с дрессированными пчелами опускали в штольни глубокой заброшенной соляной шахты, и сборщицы летали на кормушки под искрящимися куполами каменной соли, послушные чувству времени и здесь, под землей, где на них никак не действуют ни видимые, ни невидимые лучи солнца.

При ясном небе солнце служит для пчел, впервые вылетающих из улья на сбор корма, главным указателем пути.

Ульи с пчелами, дрессированными в закрытой камере под Парижем и приученными посещать кормушки в определенный час, перевозили на самолете в Нью-Йорк. Там они в такой же камере прилетали на кормушку точно по парижскому времени. Так же вели себя и нью-йоркские пчелы, перевезенные в Париж, где они в камере сохраняли верность нью-йоркскому времени. Дрессированных подобным образом пчел перевозили из Южного полушария в Северное (с Цейлона на Север Индии) и из Северного в Южное.

Те же опыты повторены с пчелами, дрессированными на время не в наглухо закрытых камерах, а под открытым небом. Тогда, перевезенные на дальнее расстояние, они довольно быстро научаются приноравливаться к новой небесной и земной обстановке.

Так начатое на крошечной пасеке в Бруннвинкле изучение летных повадок пчел приобрело подлинно планетарный масштаб.

Вот оно: «от букашки и до планет…»

Параллельно изучались разные «диалекты пчелиного языка» — особенности танцев разных пород медоносных пчел; изучались танцы разных видов рода — большой и малой индийской пчел, тропических тригон, мелипон. В этих исследованиях получены данные, проливающие свет на историю пчелиного языка, на его возникновение и развитие в процессе эволюции, позволяющие заглянуть из сегодняшнего дня как в безмерно далекое прошлое, так и в будущее…

Когда на международном симпозиуме об инстинкте и поведении животных в Париже зашла речь о том, что практически могут дать исследования этой области жизнедеятельности живого, председательствующий напомнил о самолетах, совершающих регулярные рейсы на трассе Европа — Америка. Трасса проходит через Северный полюс, в зоне, где все магнитные компасы отказывают, а сплошная облачность делает невозможной ориентировку по звездам. Но летчики прекрасно ориентируются и здесь: они включают в этой зоне так называемую «кисточку Гейдигера» — прибор, который сконструирован с использованием данных Фриша о восприятии пчелами колебаний поляризованного света.

На другом научном съезде — это был съезд астрономов США — один из отцов современной кибернетики Клод Шеннон заметил, что работы Фриша и открытые им способы расшифровки сигнального кода пчел подготовляют путь к созданию межпланетного языка, который может понадобиться людям даже скорее, чем можно думать.

Говорят, когда Фриш прочитал отчет об этом заявлении, он заметил, что уж лучше бы начать с создания языка, который объединит науку на Земле и сделает ее, как она и должна быть, всечеловеческой.

Не подумайте только, читая рассказ о том, как Фриш стал тем, кем он стал, будто всем надо изучать одних лишь пчел или только инстинкты и повадки животных. Во-первых, в одной биологии есть еще по крайней мере десятью десять областей, ожидающих тех, кто готов посвятить себя им. Но ведь и биология совсем не единственная наука среди созданных человечеством. Этим наукам числа нет, как нет числа и другим областям деятельности, в которых требуются молодые умы и силы.