В тихих заводях на воде кружились золотые лепестки, внизу, под водой, плавали ярко-голубые рыбки с алыми глазками, а между камнями громадными купами росли мелкие цветочки нежного, пастельного, розовато-лилового оттенка.
Опьянев от этой воды и буйства красок, я снова вступил в чащу нерукотворной колючей проволоки. Ни слуху ни духу ни о Каприате, ни о тех животных, ради которых я совершал все маневры; они были примерно в полумиле ниже по ущелью, откуда тянуло ветерком. Я пробивался дальше, но на противоположном склоне, более крутом, растительность оказалась еще гуще, и мне едва удавалось продвигаться вперед, а уж о том, чтобы уклоняться от шипов или двигаться бесшумно, и речи не могло быть. Пришлось искать выход, и поскольку я был уверен, что кванки — кем бы они ни оказались — рано или поздно перейдут пастись на другое место, то пробрался на самый верх гребня, где лес был гораздо реже, и поспешил дальше.
Тут меня пронзила мысль, что я совершенно не представляю себе, где может быть Каприата и какое расстояние я прошел вверх по ущелью.
Тропические леса отличаются возмутительным отсутствием каких бы то ни было ориентиров, рельеф то и дело меняется, но все так безнадежно утопает в толстом ковре растительности, что совершенно невозможно понять, куда тебя занесло. Ни солнце днем, ни луна среди ночи не помогут — в этом я убедился на горьком опыте, — даже если удается их увидеть, а это бывает не часто. Я продолжал пробиваться вперед, а когда почувствовал, что время и направление от меня окончательно ускользнули, круто повернул вправо и вскоре вышел на край отвесной скалы, обрывавшейся футов на сто вниз.
«Ага, это ущелье, — сказал себе я. — Осталось только сообразить, как найти Каприату!»
Я принялся высматривать его у подножия деревьев, росших на дне ущелья, кроны которых как раз достигали края обрыва. Каприаты я, разумеется, не обнаружил, зато услышал доносившиеся откуда-то снизу слабые звуки. Это было то самое невнятное бормотание и хныканье, которое я слышал раньше.
Надо было решить нелегкую задачу. Я пошел бы в обход, чтобы зайти в тыл животным и погнать их на поджидавшего Каприату, но он занял позицию на высоком обрыве, и я сделал то же самое. Стоит спугнуть животных, как они бросятся вниз по ущелью, и Каприата, занявший отличный наблюдательный пункт с широким обзором местности, их даже не увидит: ведь в густых зарослях на дне пропасти могло бы укрыться целое стадо удирающих слонов. Надо было понемногу теснить животных к тому месту, откуда он мог бы их увидеть, — это была единственная надежда на верный выстрел. Так как животных было несколько, я предположил, что это травоядные, только они собираются в стадо. Если их чуть потревожить, но не вспугнуть, они будут останавливаться попастись. Как бы мне ухитриться заставить их не спеша двигаться к другому склону ущелья? Я присел, чтобы обдумать свои действия, вглядываясь в далекое дно ущелья в надежде увидеть нашу добычу.
Сначала я подумал: брошу вниз небольшой камешек; но ведь пока он докатится до дна, поднимется грохот, как от пушечного ядра. Пришлось изобретать что-то более натуральное. Обдумав все вполне серьезно, я решил, наконец, что самый удобный объект, который может свалиться на ничего не подозревающих животных, — это я сам, собственной персоной. Обрыв тут не был помехой: на самом краю росло колоссальное дерево, с которого в глубину пропасти свешивалась целая сеть прочных, как канаты, ползучих растений любого мыслимого диаметра.
Как-то мы с Альмой пошли в Лондоне в кино посмотреть один из фильмов про Тарзана. Не успел Джошш Вайсмюллер совершить один из своих головокружительных полетов на конце мощной лианы, как позади нас в темноте раздался громкий шепот:
— Надо же состряпать этакую глупость! Эти киношники понавязали на сучья канатов и думают, что люди не заметят!
Этот случай произвел на меня неизгладимое впечатление: ведь раньше я и представить себе не мог, насколько средний горожанин на севере Европы не осведомлен о том, что такое тропические джунгли. Наверное, ему и вправду кажется, что похожие на канаты лианы — плод разгулявшегося воображения голливудских киношников. Кстати, в Голливуде довольно скромно представили настоящие растения. Они запросто могли изобразить с натуры некоторые ползучие гиганты со стволом диаметром два фута, какие встречаются в самых непритязательных зарослях, или попытаться исполосовать злодея при помощи лиан, усеянных грозными шипами. А те лианы, которые накапливают воду, можно было использовать для спасения героини от неминуемой гибели: ведь известно, что если нарезать такую лиану на двухфутовые куски, то из каждого куска можно нацедить прямо в рот примерно стакан горьковатого прохладного сока.
Читать дальше