Жак-Ив Кусто - Жизнь и смерть кораллов

Вскоре попадаем в сильное течение, которое увлекает нас на восток. Бороться невозможно. Поспешно спускаемся по. склону. Он довольно крут. Обнаруживаем выступ, под его укрытием перестаем испытывать действие течения. Начинаю съемку, но замечаю, что камера не работает. Берусь за портативную камеру "Белл и Хоуэлл", это будет надежнее.

Фотографируем два прекрасных "японских садика". Один находится в глубокой нише, образовавшейся в мощной массивной на вид колонне. Но она настолько непрочна, что от малейшего усилия готова вот-вот разрушиться. Если бы наше "блюдце" ударилось об эту полуразрушенную колонну, то по склону скатилось бы десятка два тонн камней, которые, вероятно, засыпали бы наш аппарат.

Прошу Бебера, удерживаясь на стометровой глубине, обойти риф с севера. Операция не из простых, ведь всякий раз, когда огибаешь подводную скалу, сталкиваешься со встречным течением, и, чтобы вырваться из него, нужно погружаться и опускаться. Это передвижение в трех измерениях действует опьяняюще.

В начале кажется, будто этот подводный риф ничем особенно не отличается от тех, что выходят на поверхность. Но внезапно все меняется… Мы попадаем в полукруг довольно правильной формы радиусом 20–30 метров. Риф, поднимающийся амфитеатром, присыпан черным песком, усеян останками мшанок. Неожиданно амфитеатр становится каким-то зловещим, величественным и ярко освещается. Я убежден, что мы в кратере, от которого осталась лишь половина или, возможно, две трети. А где же остальная часть? Не исчезла ли в результате взрыва, как это нередко происходит с подводными вулканами, которые охлаждаются слишком быстро?

Картина грандиозна, но, к сожалению, пленка не может передать ощущений, которые я испытываю. Камеры не могут охватить всю панораму. Основание амфитеатра находится на глубине самое малое 170 метров. В углублении стаи пелагических рыб, главным образом это тунцы и акулы.

Вот пригодились бы сейчас "Тройки". Плоская вершина хребта, северо-восточный и западный склоны покрыты светлым песком. На южном склоке, наоборот, горки вулканического пепла. Чем это объяснить?

Прежде чем всплыть, связываемся с "Калипсо" по подводному телефону. Нам сообщают, что уже две группы аквалангистов успели спуститься под воду и подняться на поверхность. Сбрасываем две чугунные чушки, составляющие весь наш балласт, и вскоре мы на палубе "Калипсо". Перед глазами все еще стоит виденное внизу. Проходит несколько минут, прежде чем мы привыкаем к жизни на поверхности.

Это погружение произвело на меня сильное впечатление, в голову приходят разные мысли. Как со мной нередко бывает, я взглянул на наше положение со стороны. Я сознаю: мы своего рода марсиане, люди привилегированные, и можем наслаждаться редкостным зрелищем, созерцать этот таинственный подводный кратер, в то время как остальные не видят ничего, кроме гладкой, сверкающей на солнце непроницаемой поверхности моря. И все-таки всякий раз, когда я поднимаюсь из глубин, я не могу отделаться от мысли, что мы наблюдаем лишь ничтожно малую часть моря. Да, мы имеем возможность видеть лишь то, что происходит на глубине до 200 метров. И это само по себе великолепно. Но ведь участок, изученный нами, так ограничен и мал! А сколь необъятен Мировой океан и сколь ничтожны все еще возможности человека!

В понедельник, 29 мая, исследуем островок Маф-Зубейр, o заселенный полчищами крабов, крабов-оципод, чья подвижность, смелость и многочисленность поражают и даже внушают беспокойство. Глаза у этих животных расположены на длинных вертикальных стебельках, и они могут наблюдать за тем, что происходит над водой, когда их тело погружено в воду. Норки их обозначены коническими холмиками высотой 15–20 сантиметров. Не знаю других существ (исключение составляют насекомые), которые производили бы такое же впечатление непобедимости и всемогущества. Эти животные ползают вокруг, не обращая на нас ни малейшего внимания. Ведь остров-то принадлежит им. Остров — узкая полоска суши — покрыт песком и мертвыми кораллами. Крабы суетятся, мечутся по этой пустыне в поисках пищи, которой неоткуда взяться. Чем же они живут?

Обнаруживаем еще один островок, расположенный к югу от Мар-Зубейр. Не напрасно мне захотелось повидать его. Возможно, это самый необычный, самый трагический из островов Красного моря.

Не без труда высаживаемся на берег: волнение значительное, а остров представляет собой нагромождение обломков береговых пород на коралловой отмели. На мертвых кораллах нет ни клочка зелени. Олицетворение бесплодия. Ко всему, остров покрыт могилами и могилками. Надгробия имеют форму челна и обращены в сторону Мекки! Они высечены из коралловых глыб, с одного конца им придана форма форштевня, с другого — кормы, возвышающейся над палубой арабской фелюки. Аккуратные тропинки между могилами посыпаны песком и украшены бордюром из мелких камней. Натыкаемся на поле, усеянное плоскими каменными плитами, поставленными вертикально, видно, увековечивающими память о тех, чьи тела не найдены. Что это, кладбище погибших в море?