Дорин Тови: Хлопот полон рот

Притом он обладал поразительным талантом обнаруживать их… Как бы я ни обыскивала склон, он не успевал подняться туда, как уже откуда-то выуживал нечто извивающееся. И хотя в такой поздний час гадюкам там ползать не полагалось, полной уверенности у нас не было, и мы всякий раз кидались туда бегом. Нам казалось, что интерес Соломона к змеям был несколько избыточен, но Сили сделал их целью своей жизни.

Правда, гадюки ему не попадались, так как днем мы его не выпускали, а затем запас слепозмеек исчерпался, и он прозаически перешел на полевок. Ну, их он хотя притаскивал только на лужайку. Мертвых мы оставляли ему, живых утаскивали… и в один прекрасный день увидели то, чего никогда больше не думали увидеть: Шеба играла с мышкой!

Последнюю она поймала много лет назад. И даже оставалась равнодушной, когда Сили притаскивал полевку, и только отворачивала голову, если он начинал слишком уж бахвалиться. Однако последнее время в ней пробудился интерес к тому, что происходило вокруг. И явно она замечала, как мы гонялись за ним по склону, когда он ловил слепозмеек. Во всяком случае, как-то под вечер, когда мы выпустили их обоих из оранжереи, она не вернулась чинно в дом, как обычно, чтобы поужинать, а исчезла, страшно нас напугав. Не обнаружив ее ни в коттедже, ни в саду, мы с ужасом предположили, что она тихонько ушла, чтобы умереть в каком-нибудь укромном уголке. Ведь она была очень старой, больной, а кошки порой предпочитают умирать не дома.

Но не Шеба. Обшарив все возможные места, Чарльз, цепляясь за последнюю надежду, поднялся на склон. И увидел, что она сидит на пастбище Аннабели и греется в лучах вечернего солнца. Она уже много лет не забиралась туда, и мы своим глазам не верили. Шеба безмятежно поглядела на нас. Сили все бегал сюда, и мы так вокруг него хлопотали! А вот теперь и она здесь, сообщила наша старушка.

И она начала сидеть на дороге у ворот лесной тропы, чего тоже не делала уже многие годы. Взобраться на столб ей было не по силам, и она устраивалась у его основания, так что нам приходилось постоянно забирать ее оттуда — ведь на нее могла напасть собака. Тем не менее мы были ошеломлены такой переменой. Но изумились даже еще больше, когда, завтракая, поглядели в окно и увидели, что там, где секунду назад Сили подбрасывал на лужайке мышку, теперь ее с интересом обнюхивала Шеба.

И прямо у нас на глазах взяла в рот. Должна с сожалением добавить, что тут же мы стали свидетелями того, как Сили примчался назад и, забыв о своем обычном рыцарском отношении к старым дамам, тут же забрал у нее мышку. Впрочем, без мышки она не осталась. Дня через два он притащил в дом еще одну, и я ее конфисковала, пока он не смотрел. Недоуменно поискав там и сям, он вновь отправился в свои охотничьи угодья, а я тайком отдала мышку Шебе.

Вдруг помолодев, она схватила мышку, осторожно огляделась и с торжеством унесла ее в оранжерею. И там она, давным-давно питавшаяся только жидкой пищей, причем почти всегда мы кормили ее с ложечки, съела мышку в один присест, точно умирала с голоду.

Но вопреки нашим надеждам, силы и здоровье не вернулись к Шебе. Каким-то образом она знала, что ее конец близок. И словно прощалась с тем, что особенно любила — охотиться на мышей, сидеть летними вечерами на пастбище Аннабели, смотреть на Долину со столба калитки.

Неделю спустя после эпизода с мышкой она вышла на свою обычную прогулку с Чарльзом и попросила, чтобы он посадил ее на капот машины. И вдруг начала отчаянно ласкаться к Чарльзу, которого всегда особенно любила, — терлась об него, мурлыкала, совала голову ему в рукав. Вела себя как сущий котенок, сказал он, принеся ее домой.

Это была ее последняя прогулка. Когда утром мы спустились вниз, она зашаталась, стараясь встать нам навстречу. Мы ничем не могли ей помочь. Она уже несколько лет страдала почками. Весь день она мирно пролежала, свернувшись на своем пледе. Вечером мы по очереди ухаживали за ней. Странно, сказал Чарльз, ведь только вчера вечером… Наверное, она знала и прощалась с ним…

На следующий день она умерла так же мирно, как жила с нами. Прошло шестнадцать лет с того дня, когда они с Соломоном родились наверху в нашей спальне. Теперь, когда не стало обоих, словно кончилась целая эпоха.

Мы уже давно решили, что, потеряв Шебу, возьмем еще одного котенка блюпойнт, и как можно скорее. Нет, это не было черствостью. Наоборот, объяснение было в том, что мы ее очень любили. Дом утратил бы что-то без кошечки блюпойнт. Когда умер Соломон, лучшим лекарством от нашего горя оказался Сили. Да и Сили истоскуется, оставшись один, когда некому будет мурлыкать о своих подвигах и не с кем спать рядышком… Так мы рассуждали, и если иногда мне в голову закрадывалась мысль, что, материализовавшись, наша новая кошечка может оказаться совсем непохожей на нашу спокойную домоседку Шебу, я тут же решительно ее отгоняла.