Александр Оленич-Гнененко - Избранное

Олень медленно подвигался все ближе, ближе; слышался тихий шелест пригибаемых ветвей. Невдалеке от нас он опустился на траву в тени кривой березки. Он лег головой против ветра, выставив острое шерстистое ухо и непрестанно шевеля им. Рога оленя неподвижно застыли над кустом, похожие на огромные сухие сучья. Я вышел из укрытия, олень поднял голову, но продолжал лежать. Я тихо свистнул. Качнув тяжелыми рогами, олень встал. Насторожив уши и раздувая ноздри, он смотрел на меня. В его больших глазах было удивление и любопытство. Я еще раз свистнул; олень мгновенно повернулся и двумя легкими прыжками, отталкиваясь от земли задними ногами и подгибая передние, пронес свое стройное тело — будто перелетел — через ближайшие кустарники. Он скрылся в лесу, раздвигая рогами и грудью переплетение ветвей. Несколько секунд был слышен удаляющийся треск валежника.

Мы поднялись уже на самый гребень хребта. Вскипая на камнях сотнями пенистых водопадов, сбегает вниз река Безымянная. Она течет из-под вечных снегов, нависших над нами. Чуть ниже снежных сугробов, у истоков реки, на опушке мелкого березняка видно движущееся темнобурое пятно. Это медведь. Он медленно бредет в гору среди цветущих рододендронов и зарослей лопуха-белокопытника.

На несколько минут медведь исчезает в купе берез, потом снова появляется на открытом месте, продолжая свой путь к вершинам хребта. Время от времени останавливается, роется в земле и опять взбирается на гору. Вот он неуклюже поворачивается боком и тогда видна опущенная лобастая голова с остро торчащими, будто обрубленными, ушами, горбатый-загривок, короткие мохнатые лапы. Медведь принюхивается к чему-то в траве, поднимает голову, поводя носом в воздухе, и, повернув в другую сторону, спускается к руслу ручья. Разбрызгивая воду, движется по ручью, приостанавливается, пьет и снова выходит из ручья. Идет, недовольно поматывая головой, к березняку, в тень, и скрывается в гуще деревьев. Больше он не появляется. Медведь отправился на лежку: из березняка он выйдет только вечером, когда спадет дневная жара и угомонятся свирепые слепни.

Сделали небольшой привал на берегу Безымянной. Пью прямо из реки горстью: холодная чистая вода необычайно, вкусна.

Григорий Иванович знакомит меня с повадками зверей:

— Рысь нападает на серн, оленей, но больше на серн. Она или крадется между камней, подползает, или на ветке растянется, ждет. Бросается на серну и когтями и зубами разрывает ей жилы на шее. Я сам, когда еще не было здесь заповедника, убил в горах рысь на серне. Я подкрадывался к стаду серн на самых снегах. Вдруг стадо бросилось за хребет, осталась только одна серна. Подхожу ближе, смотрю: она стоит на коленях и бьется, не может подняться, а на ней сидит рысь, рвет и грызет ей шею. Я выстрелил и убил рысь. Когда глянул на серну, у нее все жилы на загривке, как ножом разрезаны: пришлось пристрелить и ее.

Бывает, что рысь едет на олене и рвет мясо и жилы у него на шее до тех пор, пока он не упадет.

В октябре и ноябре часто слышен крик рыси: он похож на собачий визг, только грубее. Сейчас рысь поднялась высоко в горы, к снегам, следом за сернами.

Олени ревут с двадцатого сентября. Когда рогали ревут, они ничего не замечают, а ланки стоят в стороне и все прислушиваются и следят, чтобы зверь не подкрался. Мне приходилось не раз слышать рев оленей в ноябре и даже в декабре.

— Я так думаю, — объяснил Григорий Иванович, — что это тогда случается, когда олень болеет во время обычного рева. Выздоровев, он отправляется реветь.

Остановились на пастбище Абаго, у подножья зеленого конуса горы Экспедиции. На солонце у заболоченного озерка еще больше свежих оленьих следов, еще глубже выгрызена оленями земля. Решили подкараулить оленей.

Игра красок, смена цветов и оттенков, света и тени здесь причудливы и невероятны. Только что голубело безоблачное небо, серо-серебряные стояли Тхачи и Ачешбок-Чертовы Ворота, белели снега и ледники на ближних коричневых хребтах, светлозеленым ковром стлались субальпийские луга плоскогорий, а сейчас небо покрыто свинцово-сизыми кучевыми облаками, густою и яркою синью налился воздух, и все горы вокруг высятся легкими сине-бирюзовыми пирамидами и кажутся сами сгустками синего воздуха. Гигантский веер золотистых и фиолетовых полос упал на синеву неба и гор. Края туч порозовели. Плывут алые паруса облаков. На западе в багрянце заходит солнце.

Косые лучи заката прорвались из-за туч. Бледнеют и гаснут алые и синие краски. Их сменяют блеклые, голубые и серые тона. Серо-голубая дымка заволакивает горы. Внизу уже ночь. Над горой Экспедиции вспыхнула первая звезда.