Алексей Формозов - Формозов А.Н. Шесть дней в лесах

Крики ворона в сосновом бору всегда означают присутствие падали. Так было и на этот раз: один ворон, сидевший на дереве, громко закаркал, издали заметив мальчиков. А три грузные черные птицы, шумя крыльями, поднялись с земли на вершины. Истерзанный труп лошади лежал у дороги. Снег вокруг был утоптан и усыпан клочками мокрой рыжей шерсти. Мальчики решили произвести учет пировавших, но снег таял ежедневно, отчего следы делались расплывчатыми и неясными. Задача оказалась нелегкой. Все же они установили, что сегодня утром здесь была лисица, вороны кормились вместе с сойкой; последняя и сейчас кричала где - то поблизости. Кроме того, виднелись многочисленные отпечатки лап, которые могли принадлежать только собаке. Они тянулись тропой вдоль всей дороги и привели друзей к кордону.

Большой улит

Пройдя километра два от трупа лошади, ребята услышали отдаленный собачий лай — первый звук, связанный с присутствием жилья, долетевший до их слуха за последние шесть часов дороги. Через полкилометра им попались следы человека, обутого в лапти, а несколько дальше, под сосной, у дороги, ветерок перекатывал пестрые перья глухарки. В пяти шагах от сосны лежал большой почерневший пыж, еще не потерявший порохового запаха. Севка, как хороший следопыт, сообразил, что лесник, к которому они шли, сегодня утром, вопреки охотничьему закону, застрелил глухариную матку. Вскоре, за узенькой речкой, среди поляны, друзья увидели бревенчатую постройку кордона.

Серая остроухая лайка уже за двадцать минут до появления мальчиков лаем предупредила обитателей кордона о пешеходах. Хозяин ожидал их у ворот, на которых красовались прочно прибитые большие лосиные рога. Лесник был высокий мужик с густой черной бородой и бледным лицом, изрытым оспой. Он стоял без шапки, цыкнул на собаку и на приветствие мальчиков коротко ответил: "Милости просим". Он был очень скуп на слова, но часто смеялся каким - то странным натянутым смешком, показывая скверные зубы. Его жена, маленькая бойкая бабенка, была чрезмерно болтлива и слащаво - ласкова. Три девочки - погодки при виде вошедших путников, словно зверьки, выставили головы из - под грязной занавески печи и сейчас же скрылись. Странный вид лесника и обстановка, в которой он жил, сильно поразили друзей. Большой, обнесенный забором двор кордона был пуст, в теплом коровнике и стойле дл лошади виднелись одни сугробы снега, на сеновале нельзя было найти ни клочка сена. Всюду валялись лошадиные кости, которые лайка за много километров притаскивала к дому, чтобы ее долю не уничтожили волки. Стены просторной казенной избы были закоптелы и пусты. Не тикали "ходики" — неразлучные спутники каждой крестьянской избы, одиноко темнели в углу иконы, висела засиженная мухами фотография. Развернутые веером засушенные хвосты глухарей, глухарок и тетеревов, прибитые к стене большими ржавыми гвоздями, скрыли под собой целые гнезда насекомых. Два старинных одноствольных ружь висели в углу, уставившись в потолок черными широкими жерлами.

Ребята не все понимали, но чутьем угадывали, что перед ними — жилище лесного волка, промышлявшего браконьерством, истреблением дичи и, быть может, другими темными делишками под видом охраны леса. Обоим стало как - то жутко, но они продолжали беседовать с хозяйкой, не подавая вида о мелькавших у них подозрениях.

Оказалось, что глухари "токуют вовсю", тетерева хорошо слетаются на тока, но еще не разыгрались. Журавли появились дней пять тому назад на всех клюквенных моховых болотах, бекасов стало слышно уже дня три, а на соседнем болоте каждый вечер гогочут самцы белых куропаток. Лесник принес из сеней и показал ребятам пару больших глухарей. Ни на одном из них не было видно следов крови. Севка заключил, что ружье лесника — с хорошим, резким боем. Как бы вскользь он спросил, далеко ли хозяин стрелял сегодня глухарку. Совершенно спокойно лесник отвечал, что "тетеря подпустила его рядом" и он "смазал" птицу "так, что не ворохнулась". Мальчики начинали убеждаться, что для хозяина стрельба маток в запретное время — самое обычное дело.

Растянувшись на лавке, усталые путники прилегли отдохнуть, так как через полтора часа было решено отправиться на глухариный ток. Зимние рамы в окнах уже были выставлены; до слуха мальчиков доносились легкий шум сосняка, крики снегирей, чечеток и песни зябликов; под монотонный говор леса оба незаметно задремали.