Жак-Ив Кусто - Живое море

Прошло не меньше часа, прежде чем наиболее решительные акулы отважились подойти к киту вплотную — просто так, не пуская в ход зубы. Поначалу и наша клетка вызывала у них спасение. Почувствовав, что вот-вот начнется пиршество, я отворил дверцу, чтобы Малю было удобнее снимать. Разумеется, я был начеку и в случае опасности тотчас захлопнул бы ее.

Хищницы раз сто или двести "погладили" рылом тело убитого кита, прежде чем первая из них осмелилась отхватить кусок. Точно отрезали бритвой десять фунтов кожи и жира! Началась оргия, какой до нас не видел ни один человек.

Всего несколько футов отделяло пас от этой сатурналии, и мы великолепно видели, как кусают акулы. Считалось, что хищница непременно поворачивается кверху брюхом, чтобы укусить. Но это не всегда так. На глазах у нас они шли прямо на добычу и разевали пасть, изгибая нос вверх под острым углом. Капкан, оскаленный наточенными зубьями, оказывался впереди. Акула впивалась в китовый бок, сжимала челюсти, и все ее тело содрогалось, будто в конвульсиях. Хищница действовала зубами, как пилой. Миг — кусок отпилен, акула отплывает прочь, а в боку кита зияет яма с ровным краем. Страшное зрелище… И отвратительное.

Мы дали хищницам насытиться китовым жиром и мясом и захотели проверить, нельзя ли теперь заснять среди них подводного пловца? Фалько и Маль вооружились кинокамерой и спустились в клетке. Пиршество по сути дола кончилось, и заметно пополневшие акулы двигались совсем вяло. Футах в тридцати от клетки неподвижно застыла двенадцатифутовая хищница. Решив, что она дремлет, Фалько отворил дверцу и выплыл наружу. Маль встал у входа, приготовившись снимать. Фалько шел прямо к акульей морде. Глаза хищницы следили за ним. В шести футах от акулы Фалько молниеносно оглянулся назад: почему не стрекочет камера? Маль жестом показал, что заело ленту. Акула двинулась к Фалько. Он метнулся в клетку. Маль захлопнул дверцу, акулья морда с ходу уткнулась в прутья. Да, как ни наелись акулы, подводному пловцу лучше не связываться с такими разбойниками…

Калипсяне наблюдали с палубы, как шло уничтожение кита, и в них пробудилась столь естественная для моряков ненависть к акулам. Едва кончились съемки, команда забегала, вооружаясь для схватки. Все годилось: ломы, топорики, остроги, тунцовые багры. Вот матросы уже на водолазной платформе, бьют, рубят, цепляют баграми… Извивающиеся акулы как по конвейеру сыпались на палубу, где их добивали.

— Смерть синей! — вскричал Дельма и вытащил ее из воды.

Дюма бросился на убитую и выпотрошенную акулу и отрубил ей голову — ему нужны были челюсти. Тушу он выбросил за борт.

Акулы часами бились в судорогах на палубе, проявляя поразительную живучесть. Между тем эта же хищница, попав на крючок, часто совсем не сопротивляется. II ее трудно сохранить в неволе. Как ни мощна мускулатура акул, они физиологически чрезвычайно уязвимы.

Во время нашей расправы с акулами прилипалы покинули своих хозяев. Через два дня мы пришли в порт; Кьензи случайно нырнул под "Калипсо" и увидел десятки прилипал, которые прикрепились к днищу головными присосками, напоминающими ирисовую диафрагму.

Годом позже "Калипсо" в тот же день оказалась в той же точке Индийского океана. Мы встретили кашалотов всего в десяти милях от места предыдущей встречи. На этот раз их было не меньше сотни, они шли группами на запад со скоростью семи-восьми узлов. Всюду, куда ни взглянешь, киты… И нам довелось наблюдать необычайное явление.

Время от времени вдали над спокойной гладью океана словно взмывали гейзеры, как при взрыве глубинных бомб. Какой-то природный катаклизм, но какой? И тут загадка разрешилась. Дюма и Фалько (они стояли вместе со мной на наблюдательном мостике) увидели "извержение" совсем близко от корабля.

— Вот оно! — вскричал Дюма.

Я в эту секунду смотрел в другую сторону; обернувшись на голос Диди, я заметил в нескольких стах футов какой-то выброс высотой с Триумфальную арку и услышал гулкий всплеск.

— Ты прозевал! Это было так быстро! — сказал Диди.

На глазах у них шестидесятифутовый кашалот выпрыгнул из воды на высоту пятнадцати футов! И шлепнулся боком, разметав фонтаны брызг, которые я успел заметить.

Это был единственный случай, когда калипсяне непосредственно видели полет кита, но могучие всплески воды мы наблюдали и впредь. Может быть, киты были во власти того же возбуждения, которое заставило прыгать хадрамаутских дельфинов? Хотя вряд ли, ведь кашалоты прыгали по одному, остальные в это время держались спокойно. Брачный танец? Тоже мало вероятно: у большинства самок были детеныши. У меня родилась другая догадка.