Николай Дроздов - Всемирное сафари

Мы покидали Командоры. В этом удивительном уголке природы многое делается для того, чтобы сохранить его первозданную красоту, восстановить подорванные в прошлом биологические ресурсы котиков, каланов, сивучей. И все же тревога за сохранность природы Командор остается. Один из примеров, касающийся американской норки. Вроде бы это безобидный зверек. Его завезли на остров Беринга в 1961 г. Была создана небольшая звероводческая ферма в поселке Никольском, ведь нужно чем-то занять население и как-то утилизировать на месте мясо морских котиков после промысловых забоев. Но стадо котиков перестало расти, забой сократился. Ныне норковая ферма на голодном пайке. Звероводство стало убыточным. Но дело не только в этом. Часть норок сумели сбежать из клеток, легко приспособились к диким условиям обитания и очень скоро размножились. Норка хищник агрессивный, добычливый. Вскоре ее похождения стали сказываться на численности водоплавающей дичи. Более того, этот хищник стал покушаться на птичьи базары морских птиц. Начинает страдать от норки и молодь лососевых.

Хоть и медленно, но на Командорах растет население. Требуется все больше продуктов питания. Растет стадо крупного рогатого скота. Вот откуда и командорская «пустыня». Теперь стадо пасут вдали от поселка и, к сожалению, вблизи от залежек каланов, которые очень чувствительны к фактору беспокойства.

Как-то нужно, видимо, ограничить и поток туристов на Командоры. Ведь они путешествуют в основном на вездеходах по побережью, т. е. там, где обитают каланы. Не изжиты случаи браконьерской охоты на ценную рыбу, песцов, водоплавающую дичь.

Ученые предлагают свести к минимуму хозяйственную деятельность на островах. Этому архипелагу нужно придать статус национального парка, идея заключается в том, чтобы усилить меры по охране Командор и проводить разумное использование тех богатств, которые есть только в этом регионе. И, конечно, нужно провести комплексное изучение животного и растительного мира Командор, чтобы сохранить уникальную природу Командорских островов.

Каждый раз он появлялся в нашей редакции на телевидении неожиданно. Вот и недавний звонок.

— Вы на месте?

— Как всегда. Откуда звонишь, не с Северного полюса?

— Я в Москве. Сейчас забегу к вам и все расскажу.

Мы знали, что Юрий Ледин полгода назад улетел на Командоры снимать фильм о морских котиках, и полгода от него никаких вестей. Понятно, Командоры — край земли, тут не до писем и телеграмм.

Вошел в комнату — борода еще длинней, в ней больше серебра. Шел, чуть прихрамывая. Заметил наше удивление.

— Понимаете, — улыбался Юрий Янович, — сивучам я почему-то не понравился. Устроился среди них на лежбище с кинокамерой, занял всего несколько квадратных метров. Один секач, видимо, подумал, что я покушаюсь на всю его территорию и долбанул клыком в ногу. Ничего, рана потихоньку заживает.

Сейчас Юрию Яновичу Ледину за шестьдесят. Он — коренной ленинградец. Ребенком вместе с городом пережил все тяготы военных лет. В те тяжелые, голодные годы умерли его отец и мать. Вместе с другими детьми его эвакуировали из Ленинграда. Парнишку приютили в одном колхозе, где он прошел нелегкую школу жизни: научился пахать, был мельником, работал фотографом.

К северным местам его привязала работа в Институте Крайнего Севера. Сначала с фотоаппаратом, потом с кинокамерой объезжал он стойбища оленеводов. И, как он сам говорит, «постепенно врос в эту жизнь с коротким летом и долгой зимой». Постепенно съемка природы и животных Севера стала делом его жизни.