Джеральд Даррелл - По всему свету

Иной раз мне попадались такие интересные и необычные люди, что я боролся с соблазном бросить животных и заняться антропологией. Но тут, как назло, дорогу переходил какой-нибудь неприятный образец. Полицейский чин, который цедил: «Наш долг, ребята, помогать вам, во всем помогать…» — и тут же делал все, чтобы испортить нам настроение. Инспектор в Парагвае, который, невзлюбив меня, две недели молчал о том, что местные индейцы поймали по моей просьбе чудного редкого зверя и ждали, когда я за ним приду. К тому времени, когда зверь попал в мои руки, он настолько ослаб, что не мог стоять на ногах и через двое суток умер от пневмонии. Моряк, который однажды ночью в приступе садистского юмора опрокинул несколько клеток, в том числе клетку с четой чрезвычайно редких белок и новорожденным бельчонком. Бельчонок погиб.

К счастью, такого рода типы редки. Я с лихвой вознагражден приятными знакомствами и все же буду, пожалуй, держаться животных.

Услышав, в чем заключается моя работа, меня непременно начинают упрашивать, чтобы я поподробнее рассказал о своих многочисленных приключениях в «джунглях», как люди упорно выражаются.

Возвратившись в Англию после первого путешествия, я с жаром описывал сотни квадратных километров дождевого леса, в котором жил и трудился восемь месяцев. Рассказывал, что у меня там было много чудесных дней и за все время я пережил одно лишь приключение, заслуживающее названия «жуткого», после чего мои слушатели заключали, что я либо не в меру скромен, либо дурачу их.

Направляясь вторично в Западную Африку, я познакомился на пароходе с молодым ирландцем по фамилии Мактуутл; его ожидала какая-то работа на банановой плантации в Камеруне. Он признался мне, что еще никогда не выезжал за пределы Англии; Африка казалась ему самым опасным местом, какое только можно себе представить. Больше всего он явно страшился, что все ядовитые змеи африканского материка соберутся в порту встречать его. Чтобы успокоить моего знакомца, я рассказал, что за многие месяцы, проведенные в лесу, встретил ровным счетом пять змей, да и те улепетнули так молниеносно, что мне не удалось поймать ни одной. Тогда Мактуутл спросил, опасно ли вообще их ловить; я ответил, как это и есть на самом деле, что большинство змей совсем нетрудно поймать, надо только не терять голову и хорошо знать повадки данного вида. Мои слова заметно утешили Мактуутла, и, сходя на берег, он поклялся к моему возвращению в Англию снабдить меня какими-нибудь редкими особями. Я сказал ему спасибо и тут же позабыл об этом разговоре.

Пять месяцев спустя я был готов отправляться в Англию с коллекцией, насчитывающей две сотни представителей разных видов, от кузнечиков до шимпанзе. Пароход должен был отходить поздно ночью, а незадолго до этого перед моим временным лагерем, взвизгнув тормозами, остановился небольшой фургон, и я увидел молодого ирландца в сопровождении нескольких друзей. Ликуя, он сообщил, что обещанные экземпляры ждут меня. Из его описания я понял, что на плантации, где он работал, есть большая канава, очевидно вырытая для дренажа, и в этой канаве полным-полно змей, мне остается лишь поехать туда и забрать их.

Он был так счастлив оттого, что нашел для меня столько ценных экземпляров, что у меня не хватило духу прямо сказать: хоть я и влюблен в свою профессию натуралиста, мне вовсе не улыбалась перспектива в полночь барахтаться в канаве, набитой гадами. К тому же он успел расписать мои подвиги своим друзьям, так что им тоже не терпелось посмотреть, как я ловлю змей. Скрепя сердце я заставил себя произнести, что готов отправиться на лов рептилий. Редко доводилось мне задним числом так сожалеть о принятом решении…

Вооружившись большим брезентовым мешком и палкой с металлической рогулей на конце, я вместе с возбужденными болельщиками втиснулся в фургон, и мы тронулись в путь. В половине первого машина остановилась перед домиком молодого ирландца, и мы пропустили по стаканчику, прежде чем идти к канаве.

— Может быть, вам понадобится веревка? — спросил Мактуутл.

— Веревка? Зачем это?

— Ну как же, чтобы спуститься в ров, — бодро объяснил он.

Я ощутил неприятное щекотание под ложечкой. Попросил подробнее описать мне ров и услышал, что длина его — около восьми метров, ширина — побольше метра, глубина — три с половиной метра. Товарищи Мактуутла принялись дружно заверять меня, что без веревки я туда не спущусь. Пока хозяин отправился искать веревку (мысленно я изо всех сил желал ему вернуться ни с чем), я живо пропустил еще стаканчик, снова и снова спрашивая себя: как это меня угораздило отмочить такую глупость — согласился ехать на какую-то дурацкую охоту за змеями?.. Ловить змей на деревьях, на земле, в мелкой канаве — еще куда ни шло, но скопище рептилий на дне глубокого рва, в который без веревки не спуститься, не сулило ничего хорошего. Заговорили об освещении, выяснилось, что ни у кого нет фонаря. Я сразу воспрянул духом, усмотрев повод отступить, не теряя достоинства. Однако молодой ирландец, вернувшийся к этому времени с веревкой, был твердо намерен одолеть все препоны на пути к осуществлению своего плана. Освещение? Он привяжет на веревочку керосиновый фонарь и лично спустит его в ров, чтобы посветить мне! Стараясь подавить предательскую дрожь в голосе, я поблагодарил его.