Чарлз Робертс - Последняя охота Серой Рыси

Сердце Пипа, как мы уже видели, было полно любовью к собакам, кошкам и прочим тварям. Но это потому, что он полагал, будто все они относятся к нему дружелюбно. Увидев здесь недружелюбно настроенную собаку, он был очень изумлен. И тотчас же он понял, что с товарищем его случилось что-то серьезное. Глаза его покраснели и засверкали, и он бросился вперед на врага. С ужасающей быстротой, с какою на лету хватал скумбрию, он схватил дворнягу за шею. Зубы его были приспособлены к тому, чтобы удерживать самых крупных лососей, и хватка его была хваткой бульдога. Но зубы его были длиннее бульдожьих зубов.

Дворняга завыла и сначала старалась схватить своего странного противника. Увидев, что ее самое так крепко держат, что она уж схватить не может, она начала биться, стараясь стряхнуть с себя тюленя. Но Пип неумолимо прижимал ее к земле, а длинные зубы его все глубже и глубже врезывались в ее тело. Битва продолжалась уже с полминуты. Трое противников метались, взрыв снег футов на двенадцать кругом во всех направлениях. Тоби все еще не выпускал задней лапы своего врага. На снегу были красные пятна. Вдруг хлынула ярко-красная кровь и потоком залила весь снег. Дворняга захрипела и опрокинулась навзничь, безжизненная и вялая, как мешок, наполненный отрубями.

В эту минуту хозяин дворняги, слишком поздно заметив, какая судьба постигла его злобную любимицу, с криками и проклятиями вбежал в ворота, размахивая палкой. Но в ту же минуту появился капитан Ефраим, с непокрытой толовой бежавший из кухни. Он остановился прямо перед хозяином дворняги. Он сразу увидел, что сражение кончено.

— Остановись, Бэзли, — коротко приказал он. И продолжал медленнее: — Не стоит поднимать шума. Твой пес виноват во всем сам: он явился ко мне на двор, чтобы загрызть мою маленькую собачку. Ну и получил по заслугам. И если бы его не убил Пип, я убил бы его сам. Понимаешь?

Бэзли был таким же задирой, как и его дворовый пес. Но, понимая, с кем он имеет дело, он подавил свое волнение и сдержался.

— Это была чудная собака! Она стоит больших денег. Ты должен заплатить мне десять долларов, и мы покончим с этим делом.

— Ох. боюсь, что мне придется остаться у тебя в долгу, Бэзли. Я заплачу тебе угольками на том свете! — сухо засмеялся капитан Ефраим.

Сжав зубы, он пронзительно свистнул. Тоби, весь забрызганный грязью, сейчас же подскочил к нему. Пип оставил своего мертвого врага, поднял голову и вопросительно взглянул на своего хозяина. Вся передняя часть его тела была покрыта кровью.

— Поди, помойся! — крикнул капитан, подняв щепку и бросив ее в пруд, который наполовину освободился от льда.

Пип беспрекословно заковылял за щепкой, а Бэзли, бормоча себе под нос несвязные угрозы, пошел обратно к своим саням.

К концу апреля в судьбе Пипа произошли большие перемены. Сначала, впрочем, они коснулись капитана Ефраима. Назначенный на более высокий пост командира одной красивой шхуны, отправлявшейся на ловлю трески у Больших отмелей, он продал свой домик в Истпорте и перевел свою семью в Глостер, в Массачусетсе. Убедившись в том, что в Глостере нет возможности держать тюленя, он с величайшим сожалением продал Пипа, правда, за хорошую цену, агенту одного англичанина, дрессировщика животных. Пип подавал надежду стать интересным номером программы в бродячем цирке. Его отправили на грузовое судно, отходившее в Ливерпуль. Ласковое животное, искавшее утешение в своей тоске по капитане Ефраиме и Тоби, завоевало на пароходе все сердца и стало самым популярным и привилегированным из всех пассажиров. Сначала все шло хорошо. Но вот судно подошло к мысу Рэйс, на острове Ньюфаундленд. Этот суровый предательский мыс оправдал свою скверную репутацию: сильный юго-западный шторм выбросил судно на скалы. В то время, как экипаж вдребезги разбитого судна спасался на лодках, Пип очутился среди огромных бушующих валов Атлантического океана, и давно забытые воспоминания воскресли в нем.

С изумлением почувствовал он себя дома. Но одиночество тяготило его. Подняв голову над водой насколько возможно выше, он озирался во все стороны в смутной надежде увидеть капитана Ефраима или Тоби, или даже хмурого рыжего кота. Их нигде не было видно. Но он должен был найти себе товарищей. Его главным желанием было, после того как он всласть наелся рыбы, найти общество. В нетерпении он направился к берегу, который он, правда, не мог видеть, но ясно чувствовал на некотором расстоянии.