Чарлз Робертс - Последняя охота Серой Рыси

Невольная дрожь пробежала по лицу Кэна, и ему показалось, что даже кожа у него на голове шевелится. Волк при унылом свете луны казался неестественно чудовищных размеров. Кэн никогда не слыхал о волке, который вел бы себя так хладнокровно, с таким самообладанием и такой надменной самоуверенностью. Мысль его поэтому невольно обратилась к предрассудкам его друзей, поселенцев-французов. Это не был обыкновенный бродяга-волк. Это был тот, изучить которого он так жаждал. Он нашел то, за чем пришел.

Кэн знал, что лучше всего можно изучить диких зверей, если сидеть тихо и не шуметь. Он тотчас же уселся неподвижно, пожалев, что привел с собой собаку. Но напрасно он тревожился: умный пес не собирался привлекать внимание Серого вожака. Он прижался к ногам Кэна и лежал неподвижно, лишь слегка вздрагивая.

В течение нескольких минут ничто не шевелилось — все застыло в этом царстве мороза. Наконец, почувствовав, что холод уже прокрался к нему и пробирает его насквозь, Кэн поднял руку в теплых перчатках, чтобы обогреть уши. Он сделал это осторожно, но осторожность была излишня. Гигант-волк, по-видимому, ничего не имел против того, чтобы Кэн двигался, сколько ему угодно. Один раз, впрочем, зеленые мерцающие глаза волка остановились на нем и вспыхнули, но лишь случайно. Волк осматривал берега озера и бахрому соснового леса. Кэном же он интересовался не более, чем кустом можжевельника.

Кэн терпеливо ждал. Он знал очень хорошо, что эта сдержанность и равнодушие лишь напускные, и решил во что бы то ни стало выяснить игру волка. И в то же время, против его воли, к нему подкрадывалась тревога. Где была остальная стая? По временам он бросал испытующие взгляды на сосновый лес, умевший хранить свои тайны.

Наконец, словно убедившись в том, что он совершенно один, волк раскрыл свою пасть и, откинув голову назад, завыл ужасающую серенаду луне. А когда он на время смолкал, издалека доносился взволнованный злобный лай собак, дрожавших от страха в редких поселках долины. Но волчьего воя не слышно было ему в ответ. Стая не подавала никаких признаков жизни, словно исчезла с лица земли. И Кэн был изумлен, каким образом строгое приказание вожака могло заставить волков молчать, когда все их инстинкты требуют, чтобы они завыли в ответ.

Словно упиваясь своим собственным пением, волк настойчиво продолжал выть. И Кэн наконец потерял терпение.

— Посмотрим, не удастся ли мне нарушить твое спокойствие! — пробормотал он, подняв ружье, и выстрелил.

Пуля с визгом пронеслась над головой волка. Он слегка навострил уши, беспечно оглянулся кругом, как бы желая спросить: «Это что такое?» — и хладнокровно продолжал свою серенаду.

Уязвленный таким самоуверенным пренебрежением, Кэн направил вторую пулю в снег, на расстоянии нескольких дюймов от передней ноги волка. Это произвело более сильное действие. Огромное животное, опустив голову вниз, взглянуло на то место, куда попала пуля, с любопытством обнюхало его и, встав на все четыре ноги, с полминуты пристально и твердо смотрело на Кэна. Кэн приготовился к нападению, но нападения не последовало. Серый вожак медленно, не оглядываясь, удалился. Он не искал прикрытия. Все время он оставался на виду, в нескольких сотнях шагов, под ружейным выстрелом. Наконец он исчез во мраке елового леса. Тогда желтая собака, выйдя из своего убежища под ногами Кэна и как бы почувствовав облегчение, принялась с восторгом прыгать по снегу.

Кэн, однако, был слишком смущен, чтобы совершенно успокоиться. Он никогда не слышал и не читал, чтобы волки поступали так надменно. Он взглянул на светлое русло реки, по которому он должен был возвращаться обратно, и понял, что лишь только зайдет луна, все погрузится в густой мрак. Темнота страшила его. Рыбы он наловил достаточно. Собрав свою уже замерзшую добычу в мешок и привязав его ремнями к плечам так, чтобы обе руки оставались свободными, он направился к дому широкими, осторожными, но быстрыми шагами опытного лыжника. А желтая собака, уверенная теперь в храбрости Кэна, беспечно бежала впереди.

Уже лесные тени наполовину покрывали русло реки, а Кэн все еще быстро шел прямо по середине освещенной полосы, в пять или шесть шагов ширины. Про-? двигаясь вперед, он пристально всматривался в темные края дороги. Он прошел около мили, как вдруг волосы зашевелились у него на голове: он почувствовал, что кто-то следит за ним из мрачной глубины леса. Напрасно он всматривался в темноту, — он ничего не мог заметить; напрасно он напрягал свой слух, — он не слышал шума шагов. Кэн полагался на острое чутье и более тонкий слух собаки. От нее он надеялся получить предостережение в случае, если бы кто-либо стал подкрадываться к нему. Но собака, несомненно, была спокойна.