Array Array - Планета–тайга - Я живу в заонежской тайге. В медвежьем краю

Наверное, для аргументации такого требования не обязательно прибегать к понятиям гуманности или благородства. Эти понятия известны. И поэтому мне просто хочется напомнить любителям быстрого оборота капитала, что бездумно убитый лось — это не только набеги волков на хозяйство людей.

Представьте себе: лось убит, и волк, живший рядом с лосем, потерял свою привычную добычу и вырвался к стаду коров. Но за нападение на хозяйство людей волку положена смертная казнь. Приговор приведен в исполнение. В лесу теперь не стало ни волка–потребителя, ни волка–санитара. Отсутствие санитара–хищника приведет к болезням других животных… И пусть нас не удивит тот факт, что лес, по которому человек слишком необдуманно расхаживал с ружьем, вдруг встретит очередного гостя мертвой тишиной. А может быть, очень скоро мы не встретим и самого леса, уничтоженного вредителями. Мы долго будем ломать голову над причинами опустошения, но вряд ли сразу поймем, что беда пришла после того, как, не подумав, мы запросто выстрелили в аборигена — лося.

Убитый лось обернулся разорванной системой регулирования природы, система пришла в неустойчивое состояние, нарушилось равновесие… Когда и в каком конкретном случае может начаться катастрофа — это вопрос следующих дней. Будет ли эта катастрофа всеобщей или ограничится локальными потрясениями — на это ответит строгая теория. Но пока нет теорий, пока есть только жестокие примеры нарушения равновесия природы, примеры рек, озер, леса, камня, воздуха и даже тишины; давайте не будем строго судить тех людей, которые убеждают нас, что не все годное в пищу может быть внесено в перечни горячих и холодных блюд. Давайте поверим этим людям, что и лось, и медведь, и прочие традиционные поставщики вкусного мяса имеют право и даже обязаны иногда просто жить, знать собственные трудности и заботы, а то и погибнуть своей смертью.

Сколько оставить рядом с собой животных, сколько и кого из них попросить принести себя в жертву человеку — на это точно ответит разум. И к этому ответу человек, желающий жить дальше, должен приготовиться, должен приготовиться жить рядом со своими лесными, степными и прочими внешне дикими соседями.

Дикость животных настораживает людей. За дикостью видится прежде всего возможная агрессия. Но эта агрессия, пожалуй, имеет под собой только одну–единственную объективную почву — люди где‑то внутри себя, видимо, побаиваются, как бы медведь, вчерашний объект усиленного преследования со стороны человека, после благодушного к нему отношения не вспомнил бы прежние обиды и не перешел бы в контрнаступление.

Не волнуйтесь, завтрашние соседи диких животных. Уже сейчас есть люди, которые научились жить рядом с этими животными и положительно решили для вас многие волнующие вопросы так называемой возможной агрессии. Это те самые люди, которые уговаривают вас не уничтожать все живое.

Решение пришло к этим людям вместе с доверием животных, пришло через умение объяснить своему дикому соседу, что ты сам не представляешь для животного никакой опасности. Порой такое объяснение проходит предельно просто, как в примере с крошечными лосятами, которых я принес в деревню.

Но история с лосятами закончилась все‑таки печально. Человек мог, но не остался для них человеком… Деревня тут же разделилась. Одни кликали беду, милицию, штрафы и сторонились. Другие несли молоко, соски. Я промыл рану, засыпал лекарством. Мальчишки и девчонки тащили куртки, сено, укрывали бедолажек и очень просили оставить лосяток им. Но жадность и трусость стояли рядом, и в сельсовет пошла моя записка, записка с тайной надеждой, что лосят возьмут на ферму к совхозным телятам. Записка шла, а лосята сосали молоко, доверчиво жались к ребятам и больше не кричали. Лесные телята уже пробовали ходить, когда из сельсовета прислали отрицательный ответ.

Обратная дорога в лес была трудной. Я отыскал утренние следы лосихи, оставил около этих следов телят и повернул в деревню. Лосята стояли такие же слабенькие и жалкие, как утром. По лесу все еще носились ошалевшие псы. А я уходил, боясь повернуться и увидеть глаза лесных телят… Я все‑таки повернулся. Лосята ковыляли за мной. Они шли за человеком, шли, еще не умея как следует ходить, шли, с трудом переставляя свои ножки–палочки, не гнущиеся еще в коленях, и снова кричали…

После истории с лосятами мне стало совсем ясно, к кому из жителей деревни можно обратиться с просьбой, кто поймет тебя, кто поможет в деле или в трудностях, а кому можно и доверить свои тайны, и даже попросить сохранить их в мое отсутствие…