Array Array - Фасциатус (Ястребиный орел и другие)

Потом ставят несколько больших мисок с простоквашей из козьего молока, кото­рую все едят расписными деревянными ложками (я молочными продуктами не увле­каюсь, считаю, что уже вышел из сосункового возраста, а вот повсеместная популярн­ость этих ложек духарит меня неимоверно: воистину социалистическая ин­теграция между братскими народами).

Один из русских гостей, видя, что я не ем простоквашу, а налегаю на чурек, поуча­ет меня, что это я зря, потому что «надо запустить пищеварение».

После такой фразы я уже даже подумать о простокваше не могу. После такой фра­зы, высказанной за праздничным сто­лом, я могу лишь отойти куда‑нибудь в сто­ронку и сдать там, в конвульсивных корчах, желудочный сок или сделать еще что‑ни­будь столь же физиологическое. А сам разговорчивый гость воодушевленно зачер­пывает ложкой, раз за разом с прихлебом запуская себе, видимо никак не запускаю­щееся, пищеварение.

Появляется главное предварительное блюдо ― густой суп из баранины с овощами ― шурпа. Подают ее в нескольких больших мисках, по одной на двоих или на троих. Я не могу оторваться от потрясающего чурека с хрустящей корочкой, но вид нежной постной баранины в шурпе буквально дурманит, мы все с энтузиазмом беремся за ложки. Пустеющие миски исчезают, убираемые всевидящими незаметными хозяйка­ми, и сразу возвращаются назад, вновь наполненные горячей шурпой.

Веяние нового времени ― по случаю нашего приезда раскупоривается водка и разливается по граненым стопкам (слава Богу, потому что это мучение водку из пиа­лушек пить, особенно в жару).

Вообще‑то традиции алкоголь не приветствуют. Молодые ребята–туркмены рань­ше никогда водку до возвращения из армии не пробовали, а сами аксакалы, усажи­ваясь по поводу чего‑либо юбилейного, нередко разливали коньяк по чайни­кам и пили его под видом чая (дабы Аллаха не гневить). Сейчас все упрощается.

Прозвучали первые тосты, ложки стучат по мискам уже не с такой частотой, как вначале, народ утолил голод; я так про­сто наелся. Но вся эта вкуснятина ― лишь прелюдия к главному блюду, настоящему гвоздю программы.

Три женщины вносят и ставят в центре кошмы огромный таган. Начало весны, идет окот, забой каракулевых ягнят, нам подают одно из самых удивительных блюд, кото­рые я когда- либо пробовал, ― плов из новорожденной парной баранины (не читай этого вслух вегетарианцам и защитникам животных). Мясо нежно белеет среди золо­тистого риса; каждая рисин­ка отдельно и словно янтарная, словно светится изнутри… В моем понимании такой плов ― это Плов ― абсолютный сим­вол явления как такового.

Но такой плов есть сразу нельзя, это неуважение к деликатесу; просто сожрешь с голодухи, и все. Его надо есть, когда голода как такового уже не чувствуешь. Только так ты можешь в полной мере оценить уникальный вкус этого кушанья (но уж и неиз­бежно обожрешься, как удав). Когда я пробую его, мгновенно становится понятно, что за этим блюдом, процес­сом его приготовления и всей традицией застолья стоит целая культура, несомненно разбирающаяся в яствах, но и знающая цену каждому куску.

И вот сидим, вкушаем эти обалденные плоды туркменской земли и туркменского гостеприимства, а гости–россияне ве­дут себя очень по–разному. Немало таких, кто воспринимает все это как должное, а порой еще и нахраписто, с байскими замашка­ми, требует: «Давай, давай!»

Откуда такое? Для меня очевидно, что это глубинные скрытые комплексы прояв­ляются, внутренняя убогость и ущемлен­ность прут наружу. Недополучил этот чело­век сам уважения, или унижали его самого, или что‑то не сложилось, вот он и иг­рает в «большого белого брата».

Смотрю на такого, надо бы пожалеть, но не получается. Ах ты, думаю, дубина, мозгов в твоей русой голове ― кот напла­кал, характера ― никакого, а туда же, ко­сишь под «белую бестию». Мало того, что русских дискредитируешь, не понима­ешь, что из‑за таких, как ты, русакам в Азии глотки резали и будут резать дедовыми ножа­ми. Туркмены уж до чего безобид­ный и миролюбивый народ, но уж если таких до предела поджать, то уж тогда держись: «бас–халас»… У меня никогда с местными проблем не было. С азербайджанцами было, в Дагестане, сам помнишь, чего натер­пелись до того, как я с Му­хаммедом–Слоном побратался, а здесь ― никогда.

Ладно. Приедешь ― возьму тебя с собой в Кара–Калу. Хотя такого плова не обе­щаю. Такой плов лишь для настоящих башлыков («Ты понымаэшь, да?»). А ты кто? Чегалар, салага. Иностранный специалист.