Array Array - Мой знакомый медведь - Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман

Проснулся Витька, когда все небо было уже светлым. Он сразу вспомнил, где находится, и только чуть приподнял голову и осмотрел окрестности. Медведей нигде не было. Монотонно бормотал ручей, перекликались на лимане лебеди. Попискивая, выпорхнула из‑под лабаза синица–гаичка и едва не села Витьке на голову. Спохватилась, отлетела чуть в сторону и уселась на острый черенок сучка, который вчера вечером Витька срезал ножом, чтобы он не задевал за рукав и не шуршал… На свежем срезе черенка торчал пучок коричневых медвежьих волос. Витька со страхом смотрел на него, и, хочешь не хочешь, приходилось верить, что ночью по ступенькам, набитым на наклонном стволе березки, забирался к лабазу медведь! Судя по цвету волос, тот самый, который грабил избушку. Витьке было и жутковато оттого, что ночью к нему подобрался медведь, и радостно, потому что зверь был рядом — и не тронул. Значит, правильно решено — не надо его бояться.

На другой день он увидел этого медведя из окошка избушки. Зверь кормился на прилиманной тундре. «Надо попробовать познакомиться с ним, — подумал Витька. — Тогда можно будет ходить за ним в тайге, не подкарауливать, а просто наблюдать все, что он делает».

Витька спустился в низину и краем ее медленно пошел в обход медведя. Под ногами, как на хлопковом поле, белело множество головок пушицы. В стороне высились горы. Он тоже были испещрены пятнышками, издали похожими на головки пушицы. Это были далекие пятна снега.

Витька шел в стороне от медведя, но все время чуть- чуть приближался к нему. Порой он вставал на четвереньки и как будто скусывал траву, чтобы уверить косолапого в своем миролюбии…

Часа два или три пасся медведь, и все это время Витька подбирался к нему кругами. До зверя оставалось совсем немного, а надо было подходить еще ближе.

Витька знал, что по статистике самое большое число несчастных случаев на арене цирка при работе с дрессированными животными происходит по вине бурых медведей. Один из старейших дрессировщиков, работавший со смешанными группами хищников, писал о буром медведе: «Сегодня он тебе сосет ухо, а завтра может перегрызть горло». Но Витька старался не думать об опасности. Коли решил не бояться, надо идти.

Медведь был не очень большим, но и не маленьким: если бы встал на задние лапы, оказался бы намного выше Витьки. Шерсть была светло–бурой, точно такой, какая осталась на лабазе и на гвозде в избушке.

Опять же по кругу Витька подошел к нему метров на пятнадцать. Можно было бы подбросить колбасу, но он боялся спугнуть зверя резким движением. Витька нагнулся, пальцами, как когтями, стал раскапывать корни травы и, громко чавкая, изображать, что он ест их. Медведь посмотрел на него с интересом и стал прихватывать носом воздух: хотел понять, что это Витька там нашел. И тут Витька подбросил ему кусок колбасы. Медведь слопал ее. Витька бросил еще — медведь съел и уже ждал новой порции. Но бросать больше было нечего. Да и не к подачкам нужно приучать медведя, а к себе. Нельзя делать из него попрошайку. Витька сел на сыроватую землю. Медведю после колбасы трава показалась невкусной — и он побрел к тайге. Витька сторонкой за ним. Медведь вдруг побежал и сразу намного оторвался от Витьки. Только перед деревьями зверь опять пошел шагом и вскоре скрылся в тайге.

Витька шагал по тундре веселый, довольный, что наконец познакомился с медведем. Оставалось закрепить это знакомство при новой встрече.

Но сколько Витька потом ни ходил по окрестностям, медведя встретить не удавалось, пока он сам не пожаловал к избушке. Подходил настороженно, останавливался, нюхал воздух, прислушивался. Обошел избушку, чтобы зайти с подветренной стороны. Приблизиться не решался, садился. Приподнимался на задние лапы… Это был тот самый медведь, к которому Витька подходил на тундре, он узнал его. Медведь должен был чуять человека, но все равно не уходил.

Витька стоял неподалеку от избушки на тропе. Медведь остановился шагах в тридцати от него. Лапы у зверя, оказывается, не прямые, а такие же кривые, как два отростка у развилки сосны, у которой в молодости сломали верхушку. Эти мощные кривые лапы росли словно прямо из шеи, будто вовсе не было у медведя груди. Зверь настороженно вытянул шею, и черный пятачок носа с раздувающимися ноздрями потянул воздух, чтобы понять, что за существо поселилось с ним по соседству.

Похоже было, он узнал Витьку и принялся старательно обнюхивать стебли травы, как будто вдруг очень заинтересовался, чем они пахнут. На человека уже не смотрел, словно его тут и не было.