Боб Торрес - Веган-фрик

Став веганом, я никогда не оглядывался назад и ни о чем не жалею. Молоко, сыр и яйца теперь представляются мне чем-то очень гадким, и я не испытываю ни малейшего желания их пить и есть. Я смотрю на животных иначе, чем раньше, и улавливаю родственные связи между нами. Кроме того, я по-иному стал воспринимать свою роль в обществе. Хоть я и не задира-радикал, как те, кто отвадил меня от веганства в прошлом, мне приятно думать, что мой выбор служит своеобразным будильником, который своим звоном напоминает людям: есть мясо — морально противоестественно.

Я достигаю этой цели, даже не говоря ни слова про веганство, ибо, как мы упомянули в начале главы, люди сами замечают, что ты ешь, и незамедлительно начинают дознаваться, почему ты не кушаешь то же, что привыкли жевать они. Просто воздержание от продуктов животного происхождения не дает окружающим забыть о том, что есть мясо — этически неприемлемо. Эта часть веганства важна для меня, потому что, даже при риске напороться на встречные аргументы, она помогает мыслящим людям задавать интересующие их вопросы, задумываться, почему ты стал веганом, и, возможно, приходить к выводу, что ни один кусок мяса не стоит тех страданий, с которыми связан процесс его производства.

В конце концов, если это подействовало на такого типа, как я, значит, оно способно подействовать на кого угодно.

Когда я оглядываюсь на мою жизнь до веганства, я поражаюсь тому, насколько была наивна в представлениях о том, как обращаются с животными. То ли не знала правды, то ли игнорировала ее. Еще будучи ребенком, я приходила в бешенство от одного вида мяса. Я всегда подолгу зависала над своей тарелкой, молясь, чтобы даже самый крошечный кусочек не попал мне в рот (таким образом, обеды и ужины отнимали уйму времени и сил, попутно доводя родителей до белого каления). Но даже несмотря на то, что меня бесили жилы в куриной грудке и жуткие куски сала в ломтях свинины, я продолжала есть мясо. Оно было вкусным, к тому же мясоедение свойственно людям. Я и не предполагала, что существует какая-то альтернатива.

В детстве меня занимало естествознание, но я понятия не имею, откуда взялась моя любовь к животным. Возможно, всему виной журнал Ranger Rick [17], который бросали в наш почтовый ящик. Возможно, это оттого, что мне было приятно навещать коров на бабушкиной ферме. Не обходилось, конечно, и без инцидентов. Например, однажды меня боднул голодный козел, желавший смолотить полную миску еды, которую я держала в руках. У меня никогда не было животных: сестра страдала аллергией на кошек и собак, а мама вообще не хотела держать зверей дома. И поскольку я не могла иметь собственного питомца, постепенно это стало моей мечтой.

Кроме того, моему «воспитанию» поспособствовали регулярные визиты соседского кота, которому я суеверно открывала дверь в наш дом всякий раз, как он наведывался. Знакомство с этим котом не помешало мне препарировать кошку на уроке биологии в 11-м классе. В тот момент я думала, что это делается в интересах науки. Сейчас я не вполне понимаю, какое ты имеешь отношение к науке, когда раздираешь кошку на части, чтобы изучить анатомию. Я даже не могу представить себя вновь стоящей в комнате посреди растерзанных животных.

В конечном счете, любовь к природе и биологии привела меня к их изучению в колледже. Как это часто случается, я стала больше понимать об окружающем меня мире и увлеклась политикой, касающейся воздействия нашего образа жизни на окружающую среду, и научилась ценить непохожих на меня людей. Тогда я не могла предположить, что они могут иметь что-то против куриного бульона, которым полит рис (да, я была очень наивной!). И, как и многие другие, во время обучения в колледже я много болела и страдала от излишнего веса. Я перестала делать зарядку, ела все подряд и пила много (ладно — слишком много) пива. К третьему году обучения я поняла: что-то необходимо менять. К счастью, у Боба появился план: мы должны были стать вегетарианцами.

Сначала я подумала, он спятил, потому что не могла поверить, что способна на такое. Я ныла, что это будет слишком тяжело, хотя нечто толкало меня согласиться с Бобом. Тогда он дал мне «Диету для Новой Америки». Она укрепила во мне желание завязать с мясоедением. Мы оба стали вегетарианцами (ово-лакто), начали кататься на велосипеде, сбросили по пять килограммов. Новый образ жизни сделал нас неимоверно счастливыми.

Однако с годами мы становились ленивыми вегетарианцами. Мы подзабыли, почему пошли на это, и потихоньку принялись жульничать. «В конце концов, сэндвич с индейкой никому не навредит, правда?» Кроме того, мы устали от геморроя на тему, как быть с родственниками по праздникам. Нас запарила паста с соусом «Примавера» [18], мы начали есть рыбу и курицу. Год аспирантуры в Испании подвел черту под нашими вегетарианскими днями. Даже несмотря на то, что мы почти всегда готовили вегетарианскую еду дома, мы считали, что, питаясь в городе, должны поглощать мясо, чтобы получать полный рацион. Как правило, поедая мясо, мы стремились сохранить лицо перед друзьями (как же это было глупо!).