Евгений Марысаев - Пират

Жена хозяина замерла возле печи с чугунком щей на ухвате. Пират не обратил на нее ни малейшего внимания. Он направился прямо к двери, выходящей в сени. Глянул на женщину и гавкнул: открой! Жена хозяина поставила на стол чугунок, с опаской приблизилась, с испуганным «Пожалуйте...» толкнула тяжелую дверь.

На улице Пират поглядел по сторонам, потянул ноздрями воздух и по запаху определил, где находится аэродром.

Вскоре он пришел на взлетную полосу. Обтянутую оленьим мехом конуру никто не тронул, она по-прежнему стояла за сигнальными флажками. Пират пришел в родной дом. И жизнь собаки вошла в обычное русло, вновь обрела смысл. Она ждала своего хозяина.

Вечерами приходил хозяин Тайги, приносил еду. Потом из отпуска наконец вернулся диспетчер, и пищи для Пирата стало вдоволь. Ему не надо было бегать по задворкам и выгрызать впаянные в лед объедки. Как-то хозяин Тайги и диспетчер пришли на взлетную полосу одновременно. Разговорились. И рассказали друг другу все, что знали о Пирате...

В соседнем поселке произошла крупная кража из магазина, и лейтенант Васюков срочно вылетел на «Аннушке» раскрывать преступление. Дело оказалось сложным, запутанным и целиком поглотило участкового. В Урему он вернулся только через неделю. А с приездом домой вернулись переживания, связанные с убийством бездомного пса.

... В этот день все валилось из рук лейтенанта Васюкова. Приходил вызванный им молодой рабочий совхоза Брыкин, который затеял драку в поселковом клубе. Надо бы сначала узнать причину драки, поговорить с парнем не горячась, а Васюков, не разобравшись, примитивно пригрозил Брыкину пятнадцатью сутками. Как выяснилось вечером, парень вовсе не виноват, более того — поступил правильно, как и подобает мужчине: при нем распоясавшийся хам жестоко оскорбил девушку.

Шагая со службы, Васюков едва удерживался, чтобы не заглянуть в магазин за поллитровкой. Лейтенанту хотелось заглушить муки совести, душевную боль.

И дома сразу все пошло «наперекосяк». «Вечно вы, мамаша, щи пересолите!» — раздраженно сказал он за ужином теще, хотя давал себе зарок не связываться с ней.«А ты что здесь раскомандовался?! — подбоченясь, с ходу взъелась теща.— Здесь тебе не околоток!...» Бросив ложку во щи, он прошел в детскую. Аленку еще не укладывали, она сидела на маленьком стуле за маленьким столом и рисовала цветными карандашами. Васюков провел ладонью по льняным дочуркиным кудряшкам. «Любите собак, как детей. Любите собак, как детей...» — некстати вспомнил лейтенант свои стихи.

Он отдернул ладонь от кудряшек, словно ожегся о них. Затем решительно направился к вешалке, сорвал с гвоздя полушубок, ушанку и почти выбежал на мороз.

Лютый холод немного остудил его.

«Нет, совсем не майор виноват в... в убийстве, да, в убийстве,— мучительно размышлял Васюков.— Не сваливай с больной головы на здоровую. Он далеко, не" в курсе всех событий. Ты, лейтенант, ты виноват...»

Так, ругая себя, Васюков неожиданно вышел к аэродрому. «Преступника тянет на место преступления. Воистину точно сказано»,— горько подумал он.

Лейтенант направился к тому месту, где произошла расправа с Пиратом. Было светло от луны и звезд. За сигнальными флажками виднелась конура, обтянутая оленьим мехом. Он осмотрел ее. Интересно, кто ее здесь смастерил?...

«Ну, хватит себя травить. Забудь. Твои переживания не воскрешат того, кого ты отправил на тот свет. Подлые, крокодиловы слезы. Но пусть это послужит тебе уроком на всю жизнь, мерзавец...»

Васюков уже хотел уходить, когда из конуры вдруг раздалось глухое рычание. Потом в неярком лунном свете наружу вылезла большая, очень знакомая лейтенанту собака. Он поспешно достал коробок, чиркнул спичкой. И сразу узнал диковинный лисий окрас пса, черную полоску, закрывавшую ему один глаз.

Как-то утром Ломов пришел на аэродром встречать своего компаньона, который сбывал медвежье мясо в окрестных поселках и должен был сегодня прилететь на «Аннушке». В ожидании самолета Ломов прохаживался возле аэровокзала. По радио объявили: «Аннушка» задерживается на три часа. Ломов плюнул с досады и хотел уже идти домой, когда взгляд его случайно задержался на конуре Пирата. Меховой полог был приоткрыт, пес лежал, высунув наружу голову. Ломов подумал, что конуру застреленной им собаки заняла какая-нибудь другая бродяжка, и пошел посмотреть. И чем ближе он подходил, тем отчетливее видел приплюснутую голову, знакомую черную полоску на глазу.

Ломов направился вдоль снежной борозды, уводящей к тайге, ее не успело запорошить. Она привела к границе аэродрома и таежной стены. Невысокий холмик под деревом был разрушен, грязно темнели мерзлые комья земли. Яма была пуста.