Иэн Дуглас-Гамильтон - Жизнь среди слонов

Когда наблюдаешь за грифами издали, они внушают отвращение, но, как и все в мире, они по-своему красивы и полны достоинства. Разве их можно осуждать за привычку питаться падалью или презирать за голую тощую шею, лысую голову и крючковатый нос? Гриф есть гриф.

На обратном пути я медленно двигалась по дороге среди моря антилоп гну. Стада животных разделяло расстояние метров в сто-двести.

Чуть дальше слева появились три гиены, которые поодаль друг от друга трусили по направлению к антилопам. Я не обратила на них особого внимания, считая, что они просто следовали за мигрирующим стадом и уже давно отъелись, ибо выглядели упитанными. Но вдруг они остановились, огляделись, принюхались и побежали дальше. Я двинулась вслед за ними. Меня обеспокоило их поведение, поскольку неподалеку на земле лежала самка, схватки уже начались, и малыш уже показался. «Этот пропал!» — подумала я. Животные вокруг бросились прочь, но мать не чувствовала опасности: хищники приближались с подветренной стороны.

И гиены обрушились на нее. Мать подняла голову, увидела их, вскочила одним прыжком и бросилась прочь. Но гиены подошли слишком близко. Они прыгнули, ухватили теленка и потащили его. Он отбивался копытцами, но его мгновенно разорвали на куски, словно бумажный листок. Я остановилась и разревелась, уткнувшись лицом в ладони. А потом пустилась в обратный путь, думая об ужасной участи матерей.

В саванне рождение — дело случая! Новорожденный гну несется галопом рядом с матерью и выживает; я оказалась свидетелем и другой судьбы. Но рождение животного мало чем отличается от рождения человека: одна мать может легко родить двойню в затерянной деревушке, а другая потеряет дитя в самой современной больнице.

Наутро мы летели над зеленой благоухающей землей и наблюдали за миграцией. Сверху казалось, что на земле царит мир.

После заключительного заседания в Институте Серенгети мы отправились в Маньяру. Самолет скользил между рифтовой стеной и зеркалом озера, и казалось, что опрокинулось само небо. Плотный свод зелени впитывал в себя солнце, ветви смоковниц, пинкнеи и прочих лесных пород накрывали землю своей тенью. В древесной саванне зеленые высокие травы под мертвыми акациями и густая последождевая растительность скрыли все следы разрушения леса, словно природа сама нашла решение и как бы сказала нам: «Зачем же мучить себя?» Мы пролетели низко-низко над травянистой посадочной полосой и убедились, что она свободна, а потом спикировали на Ндалу и предупредили о своем прибытии. Лагерь выглядел покинутым — ни дыма, ни машин, никого. Ничто не шелохнулось, только текла вода под залитыми солнцем скалами. Перед самой посадкой сердце защемило от радости, как это бывает каждый раз, когда колеса касаются земли. Мы выключили двигатель, и нас окружила тишина. Мы вернулись домой. Оставив багаж в самолете, пешком пошли к дому. Как приятно очутиться одним! Ни машин, ни людей — никто не встречает нас. С нами неразлучные компаньоны — генетты и Уиджи, они тут же поспешили на разведку, посетили муравьев и жуков и съели несколько кузнечиков, не толще былинки.

На тропе мы встретили Кипроно — он рубил дрова со своей женой Алимой и Бибой. Мы шли и слушали отчет Кипроно: сколько слонов бывает в лагере каждый день, сколько кур съедено, как хорошо он ухаживал за газоном и оберегал от слоновьего обжорства наши глинобитные крыши. Мне нравился рассказ о жизни лагеря в наше отсутствие, ибо хотелось, чтобы все здесь хранилось в чистоте и порядке.

У нас должен будет состояться большой коллоквиум по слонам, в котором примут участие многие ученые. Они заслушают Иэна и ознакомятся с результатами его работы.

Несколько дней мы занимались распаковкой багажа, приводили в порядок лагерь, читали груды писем и газет, заказывали провизию и заканчивали подготовку к коллоквиуму. Я поинтересовалась у Джона Оуэна, не смогут ли участники разместиться в гостинице и домике парка. Мне ответили: «Нет». Все предпочитали остановиться в Ндале. Нам во всем обещали помочь: из отпуска вернется Мходжа, к нашему лагерю прикрепят еще двух смотрителей, даже главный смотритель парка Дэвид Стивенс Бабу, сменивший на этом посту Джонатана Мухангу, будет сотрудничать с нами. 5 июня все было готово к приему гостей.

Ночью под песни сверчков и лягушек мы обнаженными искупались в водоеме при свете звезд. Потом мы мокрые шли вдоль реки, обсыхали в еще горячем воздухе и слушали ночные шумы: с шорохом по подлеску пробегали мелкие животные, фыркали буйволы, журчала вода. То была последняя прогулка, завершившая целый отрезок нашей жизни, и я ее никогда не забуду. Через несколько дней все пойдет по-иному.