Джеральд Даррелл - Мясной рулет. ВСТРЕЧИ С ЖИВОТНЫМИ

– А! - сказал полковник. - Грязный гунн!

Я понял, что он разжигает в себе воинственный пыл.

– А что я должен делать? - спросил я. - Попытаться разрушить вашу крепость?

– Что ж, попробуйте, - сказал он. - Пожалуйста, разрушайте, если сумеете.

Я очень скоро смекнул, что в этой игре главное было отвлечь внимание противника на другой фланг и незаметно для него совершить несколько молниеносных маневров. Так что я принялся непрерывно обстреливать его войска, и, пока спички со свистом носились по комнате, я ухитрился подвести два батальона к самой линии ею обороны.

– Свинья! - бушевал полковник, когда очередная спичка попадала в его расположение и ему приходилось мерить радиус поражения. - Грязная свинья! Гунн проклятый!

Лицо у него стало ярко-розовым, а на глазах выступили слезы, ему то и дело приходилось вынимать монокль и подолгу протирать его.

– Какого черта вы так метко стреляете! - орал полковник.

– Вы сами виноваты, - кричал я в ответ. - У вас все войска сбиты в кучу, в них ничего не стоит попасть!

– Это у меня такая стратегия. Не обсуждать мою стратегию! Я старше вас и выше чином.

– Как это "выше чином", когда я командую армией?

– Не возражать, молокосос! - гремел полковник.

Игра продолжалась часа два, и за это время я успешно рассеял почти все силы противника и закрепился на подступах к его крепости.

– Сдаетесь? - крикнул я.

– Ни за что! - заорал полковник. - Ни за что! Сдаться проклятому гунну? Никогда!

– Ах так! Тогда я двигаю вперед саперов, - пригрозил я.

– Зачем это вам понадобились саперы?

– Чтобы взорвать вашу крепость, - ответил я.

– Не положено, - сказал он. - Это против правил войны.

– Ерунда! - сказал я. - Вот немцы не очень-то считались с правилами войны.

– Какое гнусное коварство! - возопил он, когда я успешно подорвал его укрепления.

– Сдаетесь или нет?

– Нет! Буду сражаться за каждую пядь земли, проклятый варвар! - кричал он, резво ползая на четвереньках по полу и лихорадочно передвигая свои войска. Но эти отчаянные усилия не спасли его: я загнал его в угол и добил из пушек.

– Тысяча чертей! - вскричал полковник, когда все было кончено, вытирая мокрый от пота лоб. - Никогда не видел, чтобы человек так играл. Как же вы научились так чертовски метко стрелять, если раньше не играли?

– А я играл в другую игру, вроде этой, но мы стреляли шариками, - сказал я. - Стоит только набить руку - и это уж… навсегда.

– Черт побери! - воскликнул полковник, созерцая свою разгромленную армию. - Но все же это была славная игра и славная битва. Еще сыграем?

И мы играли, играли без конца, и полковник все больше горячился, а когда я наконец взглянул на свои часы, то с ужасом увидел, что уже час ночи. Игру закончить мы не успели, поэтому пришлось оставить все, как было, а на следующий вечер я пришел снова, и мы ее доиграли. Я стал проводить у полковника два-три вечера в неделю; мы разыгрывали сражения в большой комнате, и ему это доставляло огромное удовольствие - почти такое же, как и мне.

Но вскоре моя мама объявила, что дом наконец найден и нам пора уезжать из Лондона. Я был глубоко огорчен. Значит, мне придется бросить работу, расстаться с моим другом мистером Беллоу и с полковником Анструтером. Мистер Ромили был безутешен:

– Мне никто не сможет заменить вас. Никто.

– Ну, кто-нибудь обязательно найдется, - сказал я.

– Да, но он же не сумеет так украшать аквариумы и вообще… Прямо не знаю, что я буду без вас делать…

В тот день, когда я окончательно уходил от него, он со слезами на глазах преподнес мне кожаный бумажник. На внутренней стороне было золотом вытеснено: "Джералду Дарреллу от товарищей по работе". Я немного удивился, потому что, кроме меня и мистера Ромили, у нас никто не работал, но он, очевидно, считал, что так будет солиднее. Я горячо поблагодарил его и в последний раз отправился на Поттсову аллею, в лавку мистера Беллоу.

– Жаль, что приходится расставаться, мой мальчик, - сказал он. - Очень, очень жаль. Держите… Это вам небольшой подарок на прощанье.

Он сунул мне в руки маленькую клеточку. В ней сидела самая лучшая из его птиц, о которой я больше всего мечтал, - красный кардинал. Я совсем растерялся.

– Вы вправду хотите мне его отдать? - сказал я.

– Само собой, мальчик, само собой.

– А вы уверены, что сейчас подходящее время года для таких подарков? - спросил я.

Мистер Беллоу расхохотался:

– Само собой разумеется. Само собой разумеется.

Я распрощался с мистером Беллоу и в тот же вечер пошел сыграть последнюю игру с полковником. Когда мы кончили - на этот раз я дал ему выиграть, - он проводил меня до дверей.