Станислав Олефир - Встречи в Колымской тайге

Лёня уходит без меня. Он должен выбрать место, развести костер, заготовить дрова. Перебираюсь на другой берег, наискось пересекаю длинный остров и выхожу к протоке. Она мелкая, только там, где сливается с Лакландой, небольшая яма. В яме гуляет хариус.

Все мое внимание приковано к рыбине. Приноравливаюсь, как лучше встать, чтобы лиственница не мешала забросить удочку, и, наверное, слишком близко подступаю к воде. Трава мокрая, берег зыбкий, и я вдруг соскальзываю в воду. Откидываюсь назад, но поздно: без всплеска по пояс погрузился в протоку.

Отбрасываю назад удочку, хватаюсь за кусты, карабкаюсь на берег. Не углубляясь в переживания, принимаюсь собирать сучья, разжигаю костер. Ушел ли хариус? Нет! Закидываю снасть — и рыба на крючке.

Тяну хариуса изо всех сил. Леска толстая, крючок надежный. Хариус, не успев опомниться, оказался на траве. В то же мгновение удилище с треском ломается на две части, и моя добыча быстро скатывается в воду.

Проклинаю себя за торопливость, скрепляю удилище куском лейкопластыря и снова заглядываю в яму. Хариус плавает, словно ничего не случилось. Побывал на крючке, повалялся на траве, по великой случайности возвратился в воду и спокойнехонько гуляет. Закидываю мормышку в яму, он бросается на приманку и снова по-е-ехал на берег.

Теперь в яме пусто, нужно попробовать чуть ниже по течению. Там водоворот и хорошая глубина. Хариусы берут с ходу, на крючок садятся верно.

Все-таки даже в мороси есть своя прелесть — рыба не видит лески и отлично клюет.

Поднимаю голову, чтобы посмотреть, далеко ли ушел от костра, и вижу, как из-за поворота выплывают штук восемь темно-коричневых уток с белыми пятнышками вокруг глаз, спокойно следуют мимо чадящего костра и развевающихся по ветру портянок.

Быстро приседаю, но утки уже заметили меня и бросились врассыпную.

Они попали в сильное течение, хлопают крыльями, кричат, прыгают на волну. Но вода здесь слишком уж бойка, и они ныряют.

Удочка, сумка с хариусами летят в сторону, а я изо всех сил мчусь к костру. Подскакиваю, выдергиваю из рюкзака патронташ, хватаю ружье и карабкаюсь на обрыв. Нужно обогнать уток. Сухая ветка сбрасывает с головы шапку. Цепляясь за ветки ольховника, подтягиваюсь на терраску. С деревьев льются потоки воды, в лицо бьют колючие стланиковые лапы. Подо мной звериная дорожка. Медведь обозначил ее голубичным пометом.

Кажется, пробежал достаточно много, можно бы и спускаться. Но здесь ужасная высота! Забрасываю ружье на спину, ложусь на живот и ползу, придерживаясь руками за кустики пушицы.

До воды оставалось метров десять, когда подо мною показалась вся стая. Тысячу раз зарекался не стрелять уткам в угон на речках с быстрым течением, но здесь такая мишень! Упираюсь ногами в куст, переворачиваюсь на спину. Поджидаю, пока утки отплывут на достаточное расстояние, и навскидку бью по темно-коричневой цепочке птиц. Три сразу переворачиваются на спины, выставив вверх тонкие красноватые лапки. Остальные ныряют.

Снова гонка. Течение тянет уток к середине протоки. Одна утка вдруг ожила, повернулась на бок, часто-часто работая лапкой, описала полукруг и ткнулась головой в прибрежные камни. Эта уже моя. А где еще две? Они как раз проплывают мимо, но до них не дотянуться. Торопливо срезаю длинную ветку, бросаюсь в новую погоню. Впереди скала. Ныряю под ее каменный козырек, попадаю ногой на скользкий голыш и, стараясь сохранить равновесие, резко выпрямляюсь. Сильный удар бросает меня в воду. Подхватываюсь, выливаю из стволов воду, щупаю лоб. Рука в крови, но, кажется, ничего страшного. Приседаю, проскакиваю под следующим козырьком и настигаю еще одну утку. Третью вынесло на середину. Мысленно прощаюсь с добычей, еще раз щупаю лоб и отправляюсь в обратную дорогу…

Что ни говори, спать у костра в дождливую погоду — мука. У нас тент, с двух сторон крутая скала, а дрожим. Одежда сырая, стланик под нами мокрый, промозглый ветер лезет в каждую щелочку. Еще нет двенадцати часов, а мы уже три раза брались за чай, несколько раз перестилали постели и поправляли тент.

Наконец я не выдерживаю. Стаскиваю с костра горящие бревна, выбираю все несгоревшие чурки. Лёня не понимает, к чему все это, но активно помогает. Скоро вместо костра осталась горка раскаленных углей. Их нужно завалить камнями. Скала здесь какая-то слоистая, мы легко отрываем огромные пластины. Накладываем один слой, другой, третий. Теперь переносим стланик на новое место, прикрываем его куртками. Укрываться будем одеялом и тентом. Располагаемся на новом ложе, накрываемся с головами.