Юрий Аракчеев - В поисках апполона.

Во второй день я добрался-таки до вершины, до которой мы не дошли с Крепсом, и тотчас получил награду: там летали великолепные махаоны. Удалось увидеть и сфотографировать также редчайшего алексанора. И вообще продолжалась цепь непрерывных везений.

И вот какая мысль пришла мне в голову. Микрозаповедник может существовать не только в форме живого, нетронутого уголка — Островка Природы среди наступающей цивилизации. Очень важно сохранить такой микрозаповедник в своей душе.

Трудно передать удовлетворение и радость, которые я испытывал теперь, после Склона Максимова, «Эльдорадо», Вершины… Удалось побывать и в древнем Самарканде — заповеднике человеческой культуры. Был я и в гостях у Крепса…

Итак, все это было, а значит, есть со мной теперь навсегда. Но…

Оставались считанные часы в Ташкенте, обратный билет в Москву лежал у меня в кармане, и, по мере того как приближалось время отлета, я все чаще и чаще вспоминал о предложении Георгия Петровича Гриценко. Гиссарский хребет. Два горных заповедника. «Самые эффектные виды могут быть там в это время, — сказал Роман Янович Крепс, узнав о том, что я хочу ехать. — Там, между прочим, еще никто не ловил». — «А Аполлоны… то есть Парнассиусы там могут быть?» — «Еще какие!»

…Мое тело, малоподвижное и расслабленное в самолетном кресле, приближалось к Москве, а душа уже расправляла крылья…

— Ворота Тамерлана, — сказал начальник экспедиции Георгий Петрович Гриценко. — Мы едем к воротам Тамерлана.

Когда-то — шесть веков назад — здесь шел Тимур со своим бесчисленным войском, а сейчас бодро катил по шоссе наш старенький автобус «Кубань». Справа, невдалеке, опережая нас, стрелой летел длинный поезд…

Мне запомнились слова Георгия Петровича, запомнился этот миг потому особенно, что именно тогда только я по-настоящему осознал, что еду в экспедицию! Еду! На самом деле! Не опоздал.

Ведь при прощании в Ташкенте Жора — позвольте называть его теперь так, потому что он мой старый знакомый, простой, хороший человек и называл его в экспедиции я именно так, — при прощании в Ташкенте Жора, глядя на меня и в то же время находясь мыслями, как всегда, где-то еще, в каком-то далеком просторе, подтвердил свое приглашение и заверил, что экспедиция отправится не раньше 18 июня и что мне нужно звонить числа 13-го, а если что-то изменится, то он сам позвонит.

Я звонил из Москвы не 13-го, а 12-го, но дозвониться не смог — его не было на месте в музее, — не мог дозвониться по коду и ранним утром 13-го, но, руководствуясь какими-то смутными предчувствиями, все же заказал разговор через междугородную станцию. Около девяти утра по московскому времени телефонистка сообщила, что по номеру никто не отвечает. Я попросил перенести на час. Без десяти десять (по ташкентскому времени — без десяти час дня) я наконец услышал далекий голос Жоры:

— Завтра уезжаем, в семь утра. Понимаешь, так получилось с машиной. Директор нам…

Далее следовало что-то плохо разборчивое, да и не важное для меня.

— А как же я? — только и нашелся я спросить.

— Если успеешь завтра к семи утра, то пожалуйста. Понимаешь, мы…

— Крепс едет?

— Нет. И так народу много.

— А догнать вашу машину в пути я смогу? Перехватить где-нибудь…

Догнать — нет. Рейсов много на самолете, можно успеть…

— Хорошо, постараюсь, — сказал я и, чтобы не терять времени, повесил тотчас трубку.

Было без трех минут десять. Ничего не собрано, деньги нужно брать в сберкассе, неизвестно еще, когда самолет. К счастью, удалось быстро дозвониться в аэропорт. Осталось два рейса на Ташкент: один в четырнадцать сорок пять, другой ночной. На ночном не успеть, значит, нужно лететь в два сорок пять. Как я собирался легко себе вообразить. Вышел из дома в десять тридцать пять. То есть собрался за полчаса в экспедицию, которая отправлялась в неизведанные места на двадцать дней.

А еще сберкасса.

И билета на самолет нет.

И электричка в аэропорт оказалась неудобная — в обрез.

Но вдруг и ее отменили.

Такси не попадалось. Оставались минуты.

Слава богу, вовремя вспомнил: автобус-экспресс от метро «Каширской»! Успел.

В аэропорте тотчас пошел к начальнику перевозок. Оказалось, на Ташкент много свободных мест…

В половине одиннадцатого ночи по ташкентскому времени я был в районе улицы Виктора Малясова, где жил Гриценко с семьей и где в последний раз довелось мне быть шесть лет назад, перед экспедицией на Сырдарью. Меня окружала полная темнота — как назло, что-то случилось с электричеством в тот вечер, и света не было во всем районе. Как хорошо, что я успел бросить в рюкзак карманный фонарь!