Юрий Аракчеев - В поисках апполона.

Потому-то я с особым чувством ждал звонка Максимова. Один увлеченный всегда поймет другого увлеченного… Однако звонка не было. Пулатов, вздыхая, сочувствовал мне… И когда мы выходили с ним из номера, чтобы прогуляться, раздался междугородный звонок.

Да, это звонил Максимов. Я очень обрадовался, но, как выяснилось через минуту, преждевременно. Он улетает в Новосибирск в воскресенье (а был четверг) и хотел бы видеть меня у себя в Калининабаде. Что касается Аполлонов, то они наверняка уже отлетали, потому что было похолодание в горах и там, вероятно, снег. Я опять опоздал.

— А у вас под Калининабадом есть что фотографировать? — спросил я, с трудом скрывая грусть.

— Кое-что есть, — сказал он, однако без особого энтузиазма.

Тогда я похвастался стационаром и завтрашней машиной, цепляясь за эту надежду. Но Максимов принялся настойчиво отговаривать меня. Все же я оказался настойчивее, и он в конце концов согласился завтра утром приехать, чтобы съездить вместе со мной, а в случае неудачи (в которой он был абсолютно уверен) в тот же день вечером вдвоем ехать к нему в Калининабад. На том и договорились. Я немного повеселел. Все-таки оставался шанс.

Вечером я ходил по красивому, зеленому городу Душанбе, наслаждаясь вечерней прохладой, но сердце мое было уже там, на Анзобском перевале, среди чистых, высоких гор, освещенных сейчас луной. Неужели я опять опоздал?

На другое утро, возвращаясь с завтрака, увидел я в вестибюле гостиницы совсем еще молодого, рыжеватого парня с усами. Он и оказался Игорем Владимировичем Максимовым. Я подивился его молодости, а он, как признался потом, моей. Понравился он мне с первого взгляда и показался чем-то похожим на Георгия Петровича Гриценко из Ташкента, сотрудника Музея природы, с которым мы уже не раз бывали в экспедициях. К тому же выяснилось, что Игорь Максимов родился и жил в Ташкенте почти всю жизнь (два года, как переехал в Таджикистан), хорошо знает Гриценко…

Машина слегка запаздывала, Игорь нервничал, стремясь обязательно вернуться сегодня в Калининабад. Выехали что-то около полудня. Проехали окраины Душанбе, помчались по знаменитому Варзобскому ущелью. Речка, вдоль которой мы ехали, сначала, в самом городе, называется Душанбинка, а потом — Варзоб. Я, конечно, вертел головой по сторонам, держа фотоаппарат наготове — не часто ведь бываешь в Варзобском ущелье! — но, честно сказать, не был слишком уж потрясен. Даже скалы казались почему-то искусственными, а во многих местах ущелья виднелись остатки туристских стоянок и пикников. Вода в Варзобе очень красивого, зеленовато-голубоватого цвета, но у меня было такое впечатление, что она подкрашена… На маленьком своем «уазике» мы поднимались все выше и выше по узкой долине Варзоба.

С Игорем мы говорили почти все время. Захлебываясь, он рассказывал о своем увлечении как о главном деле жизни. Ему двадцать семь лет, работает строителем, едет в Новосибирск на курсы мастеров повышать квалификацию… Знает почти всех специалистов по бабочкам и коллекционеров в Москве и Ленинграде, бывал, конечно, и в других городах.

— Правда, что вы открыли несколько новых видов? — спросил я.

— Ну, да что там, — он скромно потупился.

— А где вы вообще ловили? Какие бабочки вам больше других нравятся?

И тут он заговорил с таким пылом, с такой неподдельной любовью к предмету — даже голубоватые светлые глаза его как-то ласково сощурились…

Проехали несколько селений, и во всех чувствовалось ожидание национального праздника — рамадана.

Наконец показалось селение с красивым названием Зидды. Белые домики на гигантском склоне горы, деревья, заборы. Мы выбрались из узкого ущелья Варзоба, и тотчас со всех сторон нам открылись снежные горы. Воздух на высоте почище, хотя «афганец» все-таки и здесь сказывался. Начался серпантин к Анзобскому перевалу, и вскоре мы забрались на высоту 2500 метров к стационару. До перевала, по словам Игоря, оставалось еще километров десять, но Аполлоны в принципе могли быть и здесь.

Стационар расположился на крутом откосе гигантской горной гряды. В незапамятные времена здесь образовалась довольно широкая каменная ступенька, теперь она была покрыта разнообразной горной растительностью, невдалеке бурлила небольшая речушка, приток Варзоба. Это место и было выбрано сотрудниками института: построили несколько маленьких домиков, разбили небольшую опытную плантацию. Не знаю почему, но меня и здесь не покидало ощущение какой-то искусственности. Все было слишком обжитым…