Джеральд Даррелл - Сад богов

Все это перемежалось блюдами с менее значительной снедью: апельсиновыми и лимонными цукатами, сладкой кукурузой, тонкими овсяными лепешками с алмазными крупинками морской соли, кисло-сладкой фруктовой приправой и соленьями самого разного цвета, запаха и вкуса, призванными раздразнить и ублажить вкусовые сосочки.

Это была вершина кулинарного искусства; сотни диковинных кореньев и семян отдали свои чистые соки, овощи и фрукты пожертвовали кожурой и мякотью, чтобы птица и рыба могли купаться в изысканно пахнущих подливках и маринадах. Желудок трепетал перед таким изобилием съедобных красок и запахов, казалось, вам предстоит вкушать великолепный сад, многоцветные гобелены, и клеточки легких наполнятся волнами благоуханий до такой степени, что вы будете одурманены и обездвижены, подобно жуку в гуще розовых лепестков.

Вместе с псами я несколько раз прокрадывался на цыпочках в столовую, чтобы полюбоваться аппетитной картиной; мы стояли, пока рот не переполнялся слюной, после чего нехотя удалялись. Мы не могли дождаться начала вечеринки.

Пароход, на котором плыл Джиджи, запаздывал, и наш друг прибыл утром своего дня рождения. На нем было восхитительное одеяние переливчатого синего цвета; голову венчал ослепительно белый тюрбан. Джиджи тяжело опирался на трость, но этим и ограничивались последствия несчастного случая, и он был все так же полон энтузиазма. Когда мы показали ему все, что приготовили, он неожиданно для нас разрыдался.

— Подумать только, — всхлипывал он, — мне, сыну простого мусорщика, такой почет.

— Ну что вы, пустяки, — возразила мама, несколько встревоженная его реакцией. — Мы часто устраиваем маленькие вечеринки.

Поскольку наша гостиная сочетала приметы древне-римского пиршества и главной выставки цветов Великобритании, мамины слова позволяли заключить, что мы постоянно устраивали приемы, которым могла бы позавидовать династия Тюдоров.

— Чепуха, Джиджи! — сказал Ларри. — С каких это пор ты стал неприкасаемым! Твой отец был юристом.

— Ну и что, — ответил Джиджи, вытирая слезы. — Принадлежи мой отец к другой касте, и я был бы неприкасаемым. Твоя незадача в том, что ты лишен драматической жилки. Представляешь, какую поэму я мог бы написать — «Неприкасаемый пир».

— Что такое «неприкасаемый»? — обратилась Марго к Лесли громким шепотом.

— Это болезнь, вроде проказы, — серьезно ответил тот.

— Боже мой! — воскликнула Марго. — Надеюсь, он точно знает, что не болен проказой. Откуда ему известно, что его отец не заразный?

— Марго, милая, — мягко произнесла мама, — можно тебя попросить, чтобы ты пошла и помешала чечевицу?

Во время роскошного завтрака на веранде Джиджи развлекал нас рассказами о своем путешествии в Иран и пел Марго персидские любовные песни с таким жаром, что псы дружно ему подвывали.

— О, ты должен спеть какую-нибудь из этих песенок сегодня вечером, — радостно заявила Марго. — Прошу тебя, Джиджи. Все будут что-нибудь исполнять.

— Что ты подразумеваешь, милая Марго? — спросил заинтригованный Джиджи.

— Мы впервые это задумали, будет что-то вроде кабаре, — объяснила Марго. — Каждый должен что-то изобразить. Лена исполнит оперную арию, что-нибудь из «Розового кавалера»… Теодор и Кралевский покажут один из фокусов Гудини… словом, все участвуют… и ты должен спеть персидскую песенку.

— А почему бы мне не выступить с чем-нибудь таким, что ближе моей родной Индии? — осенило Джиджи. — Я могу показать левитацию.

— Нет-нет, — решительно вмешалась мама. — Я хочу, чтобы вечер прошел удачно. Никаких левитаций.

— А правда, что-нибудь типично индийское, — поддержала Марго нашего гостя. — Знаю — изобрази заклинателя змей!

— Вот-вот, — подхватил Ларри. — Простой типичный неприкасаемый индийский заклинатель змей.

— Боже мой! — воскликнул Джиджи с сияющими глазами. — Чудесная мысль! Так и сделаю.

Желая быть полезным, я заявил, что могу одолжить Джиджи полную корзину маленьких безобидных веретениц, и он был очень доволен, что сможет заклинать настоящих змей. После чего мы разошлись, чтобы отдохнуть и подготовиться к великому событию.

В небе пролегли зеленые, розовые, дымчатые полосы, и совы уже свистели среди темных олив, когда начали прибывать гости. В числе первых была Лена с томом оперной партитуры под мышкой и в роскошном вечернем платье из оранжевого шелка, хотя она знала, что речь идет о вечеринке, а не о торжественном приеме.