Валерий Янковский - Тигр, олень, женьшень

В предисловии к этой книге я наконец могу сказать все без недомолвок. В прошлом этому мешало очень уж предвзятое отношение к эмиграции, воспитанное в нашем обществе на протяжении многих лет. Предлагаемые рассказы, преимущественно об охоте, — описание подлинных событий; наша семья — потомственные дальневосточные зверобои. Дед, Михаил Иванович Янковский, за отличную стрельбу прозванный Четырехглазым, один из первопроходцев Уссурийского края, передал свой опыт и страсть к природе и охоте сыновьям, в частности моему отцу Юрию Михайловичу, а тот — нам, своим детям.

Нас учили стрельбе и верховой езде с четырех-пяти лет. В шесть, в числе рождественских сюрпризов я получил старинное шомпольное ружье 14-го калибра, с которым начинал охоту отец. В восемь лет начал ходить на куликов и уток. В двенадцать добыл первого козла, [1] Козами охотники часто называют косуль ( прим. ред. ). а в тринадцать уже из завещанной дедом трехстволки подстрелил первого кабана.

Уникальное хозяйство на полуострове Янковского под Владивостоком, созданное дедом и усовершенствованное отцом (конный завод, пантовые пятнистые олени, плантация дикорастущего женьшеня и многое другое), просуществовало сорок два года. В 1922-м оно было конфисковано и национализировано большевиками. От них семья бежала в Корею, где в долине среди покрытых лесом скалистых гор силами двух поколений были построены ферма и экзотический дачный поселок Новина. В свободные от текущих дел сезоны отец и все три сына много времени уделяли охоте на перелетную дичь, фазанов, лисиц, коз, кабанов, хищников. С годами стали наезжать в богатую зверем Маньчжурию. Весной и летом главным трофеем были панты изюбра. В Новине постепенно подобралась большая коллекция рогов косуль, горалов, оленей, изюбров, клыков кабанов, черепов хищных зверей.

В предыдущих книгах я рассказал о делах деда и отца, о своих «хождениях по мукам» за полярным кругом. В этой предлагаю читателю рассказы и маленькую повесть «Пяктусан» — о древнем, овеянном легендами потухшем вулкане, что стоит на границе Кореи и Маньчжурии. Имена участников описываемых событий, географические названия и факты подлинные. В нашей семье развлекательных баек не признавали. Более того, отец говорил: в жизни бывалого таежника так много необыкновенных событий, что врать — только портить. И я строго придерживаюсь семейной традиции.

Хозяйство Янковских в Приморье, повторяю, просуществовало сорок два года. Новые хозяева сохранили только оленей. От конного завода остался небольшой табунок одичавших лошадок, круглый год добывающих себе подножный корм. Женьшень все еще время от времени находят в районе горы Просека, где когда-то размещалась большая плантация. Дома-замка давно нет. Только рощи погребальной сосны напоминают о тех, кто когда-то любовно украшал этот прекрасный полуостров… Правда, силами общественности и меценатов 15 сентября 1991 года на склоне сопки над бухтой воздвигнут бронзовый памятник Михаилу Ивановичу Янковскому. В науке же остались бабочки, птицы, растения и археологическая культура его имени.

А в Корее? Новина просуществовала двадцать лет. И тоже была конфискована и национализирована коммунистами. Ведь это так просто: отобрать созданное многолетним кропотливым трудом! Там остались могилы наших мамы и бабушки. Сохранились ли, не знаю. И пусть эта книга станет памятником делам дважды в течение века порушенной и разоренной семьи. Вернее, целой династии.

Мой отец, Юрий Михайлович, родился в семье отбывшего царскую каторгу за участие в Польском восстании 1863 года польского шляхтича, пана Михаила Янковского, и коренной сибирячки, иркутянки Ольги Лукиничны, урожденной Кузнецовой. Дед, проработав после каторги пять лет управляющим золотого прииска, арендовал, а позднее приобрел в собственность на берегу Амурского залива под Владивостоком девственный гористый полуостров, который теперь носит его имя.

Хозяйство там повелось с нуля. Началом «конного завода» в 1879 году явились невзрачный российский жеребчик Атаман и десяток крохотных корейских, маньчжурских и монгольских кобылок, четырех из которых со всем приплодом в первую же зиму задрал тигр. Пантовое оленеводство началось с трех забредших на полуостров из тайги пятнистых оленей. Первая в России плантация женьшеня возникла из горсти корешков и семян, доставленных аборигенами — тазами. Они же подсказали, что полуостров этот носит старинное удэгейское название — Сидеми.