Джон Куллини - Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе

Конечно, в Мировом океане сосуществуют больше видов китообразных, чем когда-нибудь гоминид в Африканской саванне. Просто море настолько огромно и обладает таким разнообразием ресурсов, что агрессивная конкуренция не получила среди дельфинов и китов такого развития, как у человека. Интересен также тот факт, что дельфины и киты редко сопротивляются, когда на них нападают люди. Вероятно, они просто не могут уразуметь, что хищник способен напасть на них с поверхности моря.

Если дельфины и их родственники действительно свободны от суеты нашей жизни, требующей от человека так много забот и дум, что же тогда происходит в их крупном мозгу? О чем они думают? Таинственные, счастливые призраки, они материализуются из обширных текучих пространств океана и дразнят наше воображение. Что они думают о нас?

Многие ученые считают, что дельфины обладают своим языком и что когда-нибудь мы сможем общаться с ними. Одно из обоснований разумности попыток установить связь с дельфинами (хотя, возможно, оно выдвинуто в насмешку) состоит в том, что такая связь подготовит наше человеческое общество к контактам с инопланетянами. Однако разумнее было бы предположить, что наделенные интеллектом существа из космоса прежде войдут в контакт с дельфинами. Не исключено, что после краткого осмотра нашей планеты пришельцы быстро придут к заключению, что, кроме дельфинов, на Земле нет другой действительно разумной жизни.

С глубоководной камерой постоянно что-нибудь случалось. Мы сделали восемь станций для погружения камеры и не получили ни одного удовлетворительного результата. Настроение Эр Джи установилось на отметке стоического спокойствия. Все восхищались безграничным упорством этого человека.

После того как была устранена первая неприятность, связанная с конденсацией влаги в камере, неожиданно отказал селекторный блок. Многие из нас, вероятно, махнули бы рукой и отослали бы эту чертову штуку на завод для ремонта, но Эр Джи и его помощник, полистав технический справочник, похожий на книгу фразеологических оборотов Берлитца, вскоре выставили напоказ все внутренности этого узла. На всякий случай они сперва его высушили, как раньше сделали это с камерой, а затем при помощи испытательного электронного прибора и ящика с запасными деталями принялись совершать какие-то таинственные обряды в «сухой» лаборатории под верхней палубой. В конце концов он заработал.

Вчера поздно вечером были получены первые хорошо экспонированные снимки, по они были не в фокусе. Сначала мы подумали, что все дело в длине троса, привязанного к грузу спускового механизма, и что если его укоротить, то затвор сработает, когда камера окажется ближе ко дну. Трос укоротили, затем укоротили еще раз, но улучшение было минимальным, и стало ясно, что объективы камеры были заранее сфокусированы на слишком короткое расстояние. Придется еще раз снимать тяжелый кожух и пломбы.

Из-за этой камеры, которая заботила всех биологов, многие из нас вряд ли обратили внимание на то, что одна группа на борту преуспевала, пополняя запасы проб и образцов на каждой станции. Пользуясь простыми драгами, геологи заполняли угол в «мокрой» лаборатории, расположенной недалеко от носовой палубы, фрагментами истории плейстоцена, которые устилали древний берег моря. Самые интересные образцы, помеченные веселыми желтыми бирками, указывавшими широту, долготу и глубину, были представлены кусками пористого известняка, покрытыми коркой из кораллов, губок и представителей большей части остального животного царства. Это были остатки процветавшего некогда водорослевого рифа, окаймлявшего отмели на краю прибрежной равнины, которая в те времена была в два раза шире, чем теперь.

Интересно, какие реки текли по своим широким руслам в океаны ледникового периода и, пенясь, с грохотом обрушивались на безмолвный ныне риф, лежащий на глубине девяноста пяти метров? В этой низменной прибрежной местности, находившейся гораздо южнее ледника и почти соприкасавшейся тогда с Гольфстримом, вероятно, господствовал умеренный климат. Повсюду расстилались необъятные пространства болот — дикая равнина, простершаяся от горизонта до горизонта, давшая приют птицам и шумевшим на ветру травам. Какие леса и саванны, лежавшие за этим побережьем, знали блуждавшие стада плейстоцена — мамонты и ламы, верблюды и бизоны — и их хищные враги, саблезубые тигры, которые сделали этот район своей последней стоянкой всего несколько тысяч лет тому назад? И наконец, когда море поднялось па берег, чтобы истребовать свой континентальный шельф, сыграло ли оно решающую роль в гибели последних популяций этих животных в Северной Америке? По мере того как море поднималось, они вынуждены были концентрироваться в районах, в которых становились как никогда уязвимыми, ибо здесь господствовал входивший в силу кровожадный Человек.